Не понравилось это новое и старому Флоузу, когда после ужина, прошедшего в подавленной атмосфере, он вместе с миссис Флоуз поднялся в холодную спальню, где от набитых пуховиков несло сырым, только недавно выщипанным пером. В трубах выл ветер, с кухни доносились слабые подвывания нортумберлендской волынки Додда, игравшего балладу о короле Эдуарде, вполне соответствовавшую позднему часу и мрачному настроению. Старый Флоуз опустился около кровати на колени.
– О Всевышний… – начал было он, но жена тут же перебила его.
– Незачем просить прощения, – сказала она. – Пока мы не договоримся, вы до меня не дотронетесь.
Старик злобно посмотрел на нее, все еще стоя на коленях:
– Пока не договоримся? О чем договоримся?
– Пока мы ясно не договоримся о том, что этот дом будет модернизирован в кратчайшие сроки. А до тех пор, пока это не будет сделано, я буду жить в собственном доме, в тех удобствах, к которым я привыкла. Я не для того выходила за вас замуж, чтобы помереть тут от воспаления легких.
Старый Флоуз, кряхтя, поднялся с колен.
– А я не для того женился на вас, – загремел он, – чтобы какая-то баба диктовала мне порядки в моем собственном доме.
Миссис Флоуз, как будто защищаясь, натянула на себя простыню до самого подбородка.
– А я не позволю на себя орать, – возразила она. – Я не «какая-то баба». Я уважаемая и уважающая себя…
Но порыв внезапно взвывшего в трубе ветра и вид Флоуза, схватившего прислоненную к каминной решетке кочергу, заставили ее умолкнуть.
– Уважаемая? Вы – уважаемая? Что это за уважающая себя женщина, которая выходит замуж за старика только из-за денег?
– Из-за денег? – повторила миссис Флоуз, встревоженная новым подтверждением того, что старый дурак оказывался вовсе не таким уж дураком.
– Кто говорит о деньгах?
– Я говорю, – шумел Флоуз. – Вы предполагаете, а я располагаю, и если вы хоть на секунду вообразили, будто я этого не понимаю, то вы крепко просчитались!
Миссис Флоуз прибегла к спасительному средству – слезам.
– А я-то принимала вас за джентльмена, – захныкала она.
– Ах вот как. Тем глупее с вашей стороны, – ответил старик, цвет лица которого уже сравнялся с цветом его красной ночной рубахи. – Слезы вам не помогут. Вы сами выставили условие: мой ублюдок женится на вашей придурочной дочери, только если я женюсь на вас. Ну что ж, вы получили, что хотели, извольте смириться.
– А я скорее умру… – ответила миссис Флоуз.
– Вполне может статься, мадам, вполне может статься. Это ваше окончательное слово?
Миссис Флоуз помолчала, быстро прикидывая в уме возможные взаимосвязи между этой угрозой, кочергой и своим окончательным словом. Но в душе ее жило упрямство, присущее всем Сэндикотам.