dnl (Ср, 41) - страница 58


     Заносит меня в Петербурге метель,


     Заносит, заносит, заносит.


     


     Такие стихи не могут оставить читателя равнодушным, они глубоко проникают в душу, до самого сердца, и к ним в полной мере можно отнести слова Ирины Одоевцевой о Георгии Иванове "всё значительное в лирической поэзии пронизано лучами вековой грусти, грусти-тревоги или грусти-покоя – всё равно. "Весёленьких" великих лирических произведений не бывало. (…) И разве может быть иначе, если самое имя этой божественной грусти – лиризм".


     А за окном такая жизнь,


     Что впору изойти стихами!


     А по-иному всё сложись,


     Тогда хоть под трамвай ложись,


     Себя узнав в грядущем Хаме.


     


     Нет, что-что, а автору этих лирических стихов не грозит узнать себя в "грядущем Хаме", хотя отнюдь не всегда поэт предаётся божественному лиризму, его острый взгляд видит и обличает иное: "Вокруг Гоморра и Содом", и возмущается: "Удача рядышком прошла – Не укусила, сволочь сытая".


     Но во всех житейских коллизиях поэт всегда остаётся поэтом. И, пожалуй, программным стихотворением сборника следует назвать "Мысль превращается в слова".


     Мысль превращается в слова,


     Когда, безумием объятый,


     Ты слышишь, как растёт трава


     Из глаз единственного брата.


     ...................................................


     Мысль превращается в слова,


     Когда лишь пыль в пустой котомке,


     Когда идёшь по самой кромке,


     Мысль превращается в слова.


     


     Можно, а с моей точки зрения, и нужно, не соглашаться с богоискательскими стихами Владимира Шемшученко, иногда вспоминая всё-таки, что мы живём не в средневековье, а в космическом XXI веке:


     Молись и себя не жалей –


     От безбожных отцов


     Не рождаются русские дети.


     


     Не могу согласиться с поэтом: рождались, рождаются и, надеясь, будут рождаться, неся народу просвещение, а не мракобесие.


     Можно, читая этот сборник, выискивать какие-то аналогии, то с Есениным, то порой даже с поэтами почвенниками, а в где-то и с великим Маяковским. Этим пусть займутся литературоведы. Для меня ипостась Владимира Шемшученко – это тонкий, трепещущий лиризм, это сомнения, непрерывное самокопание в глубинах души в поисках своего я, вплоть до самоедства. И вряд ли Шемшученко может претендовать на "почётный титул" "Короля поэтов", хотя признали-таки его на Всероссийском турнире в Литературном музее Игоря Северянина – "Королём поэтов".

Вадим КОВДА __ САТАНИНСКАЯ СУШЬ


     


      САТАНИНСКАЯ СУШЬ