что делал очень хорошо
то, что вообще не надо делать.
ПО ДОРОГЕ
Леса, озёра, сизые стога
да редкие в тумане полустанки…
А если встанем, слышатся тогда
распевшиеся птицы спозаранку.
Я долго и бессмысленно смотрю
на ниву, луг и медленную реку…
Мне хорошо!.. Спасибо сентябрю
и моему болезненному веку.
Всё ж дали мне увидеть, ощутить
не только ложь, да ужас вездесущий.
Ешё не прервалась живая нить.
Ещё не всё нам удалось убить.
Посмотрим, что оставит век грядущий.
***
Да! – Не Христос я...
Но и не Иуда!...
Когда я весь когда-нибудь умру,
меня, конечно, скоро позабудут...
И ладно! И не нужен мне никто...
Пускай друзья – пропойцы, бедолаги,
возьмут пиджак, ботинки и пальто...
Глупцы! Куда ценней мои бумаги!
***
Нет надежд ни на фарт, ни на Бога... Так и так – перекрыты пути.
СМЕРТЬ моя, ну помедли немного!
И немного меня потерпи.
И ты, ЖИЗНЬ, ну не надо так круто. Успокойся, не мсти, улыбнись...
И ты, светлая девочка Люда,
вновь в зрачках у меня отразись...
ОДНОМУ СТИХОТВОРЦУ
Средь утех магазинных и брачных,
средь туристских и прочих утех
ты не понял, что ты неудачник,
хоть в избытке почёт и успех.
При купеческой шубе шикарной,
при коттедже и юной жене,
ты не видишь, какой ты бездарный
и что ты уж давно не в цене.
ЧИТАЯ ПИСЬМА ПУШКИНА К БЕНКЕНДОРФУ
Всё простится – народ не отринет...
Только, всё ж, при его кураже!
При его африканской гордыне,
при его прозорливой душе!
Эти письма мной читаны с болью.
Дьявол в них говорливей, чем Бог.
Замечаю с печальной любовью,
что вот Лермонтов так бы не смог...
Не с того ль его так закрутило?
Злость и ревность, надсада и хрип...
Не с того ли жена разлюбила?
Не с того ль так нелепо погиб?
Эта гибель – темна и бесславна.
Письма жалки, корыстны, грешны...
Гончарова Наталь Николавна
все читала их из-за спины.
И страдала во тьме нездоровой...
От судеб нам спасения нет.
Без любви Натали Гончаровой
чужд и чёрен стал весь белый свет.