Я же помчался фрахтовать самолет.
Через 3 часа с того момента, как я покинул Али , я был уже на месте.
Злой, пронзительный ветер гнал по кукурузному полю клочья соломы, поднимал пыль на тропинке, по которой я подошел к ому, было далеко за полночь, но в одном окошке, горел свет.
Я постучал, долгая пауза, затем послышались шаги, и я увидел скульптора.
На полу перед ним стоял зажженный фонарь, именно таким я его и представлял по рассказам Али.
Представившись, я сказал:
- Я приехал специально, что бы посмотреть на ваши скульптуры. Нельзя ли…
Лицо его перекосилось от ярости:
-Вон! – рявкнул он. – Прочь! Убирайтесь! Они не продаются!
-Разумеется ,разумеется…. – вкрадчиво замурлыкал я.
Да им и цены нет. Это- произведение гения… и только самый бесчестный человек позволит себе, прийти сюда и торговаться.!
Он растерялся и был сбит с толку
- Э… значит…..вы хотите сказать….. вы не отберете их у меня?
- Нет, со всей честностью ответил я.
- Я слышал….я знаю… это величайший шедевр ,кто же посмеет отобрать их у Вас? Единственное, зачем я приехал сюда ,это воздать должное создателю этого творения.
Нет ,в голове не укладывалось: что бы этот хорек мог создать что то прекрасное!
Наверное, поделка, которой грош цена.
-От куда они узнали? – всхлипнул он. – Приходят, деньги мне суют…. Украсть хотели…
-Пойдемте, посмотрим Ваши великие творения…
теперь он уже рвался представить их мне, чуть не бегом, держав в поднятой руке фонарь , гений устремился к курятнику.
Я с тяжелым сердцем стоял в темноте и слушал ,как он снует по курятнику, что то передвигает, бросает, и, наконец, великий ваятель робко позвал: - Входите…
Я перестал дышать, я потративший более трех миллионов на свою коллекцию ,понимал, что такое эротика ,вот это, замызганная деревенщина, который и тридцати-то долларов за раз не видел, знал о чувственной любви то, чего я не узнаю никогда.
Словно узкий, длинный нож ,вошел мне в грудь и повернулся там.
У них не было даже постамента, они лежали прямо на соломе, три девчушки лет пятнадцати с закрытыми глазами. Лицо каждой выражало какую-то стадию экстаза. На лице первой было предвкушение сладостного момента, вот уже все ,уже дождалась, еще миг – и блаженство пронзит ее юное медовое тело. Вторая была на вершине этого блаженства, странно, что я не слышал крика или хотя бы вздоха. Лицо третьей было исполнено умиротворения, истомы, сытости, еще мгновение назад она была нетерпеливой девушкой, а теперь ублаготворенной женщиной.
Но, боже мой, зачем он обрядил их прозрачно мраморные тела в эти пестрые платьица ,столь вызывающе задравшиеся на их бедрах. Я покосился на старика ,что бы человек огромного таланта ,гений ,и имел такой примитивный вкус?