На полдороги к Дому охотника меня затрясла лихорадка. Там, на желтом песке, перебирая его руками, которые каждую ночь перебирают мои волосы, сидит самая трогательная женщина на свете — моя жена. Как буду смотреть ей в глаза? Ведь не умею скрывать. Да и как можно скрыть что-нибудь от нее? Как можно скрыть от женщины, которая любит неподдельно? Каждый раз, даже после разлуки на час, я всегда слышал ее бьющееся сердце. Так сердце бьется при первой встрече после долгого расставания
— Дочка, девочка, — порой причитал я, прижимая ее к груди. — Бедная моя!
Она тихо вздыхала, всё понимая, вздыхала, неся в себе нечеловеческую боль.
Вернувшись, я привязал чудовище к забору и затащил свою жену в комнату, где, стоя на коленях и, обнимая загорелые ноги, рассказал все, от начала до конца. Наверное, лучше бы врал. Но так и не научился. Была даже мечта — научиться врать, но, в конце концов, я понял, что этим даром природа меня обделила раз и навсегда. Как жить дальше, что делать? Нужно научиться врать — либо стать совершенно другим.
Я чувствовал эту боль, я ее видел. Она туманом окутывала мою жену, а жена терпела, но слезы часто катились из круглых глаз. А волосы уже тогда начинали высвечиваться сединой.
Обычный палач. Насколько проще было взять огромный топор, торчащий в колоде возле крыльца, и ударить в эту густую седину! Зачем она связала жизнь со мной? И вправе ли был я идти по жизни с женщиной
Бедный, бедный, — повторяла жена, перебирая мои волосы. — Что же это с тобой? — шептала она. — Как нам бороться против этого? Где взять силы? Ведь ты, любимый, хороший, ты не виноват, я знаю, но кто же виноват? — снова спрашивала она
Я видел, ей хочется кого-то обвинить, но только не меня.
Но я ведь действительно не виноват, — сквозь слезы причитал странный муж, обнимая жену. — Я буду бороться с этим, клянусь тебе!
"Как же смотрю я ей в глаза! А как посмотрю в глаза Учителю?" — терзали меня мысли. "Не будь таким", — говорил я себе. Казалось, что, если я одержу победу над этим безумием, лебедь подплывет ко мне, цапля подойдет — и мы поймем друг друга. Я был уверен, что они заговорят со мной, ведь я уничтожу зло. Меня поймет даже мой белый конь, а черное чудовище заглянет в глаза и тихо скажет что-нибудь необыкновенно доброе. А седина жены исчезнет навсегда. Я, рыдая, обнимал ноги своей жены.