И все-таки как бы удивился учитель биологии, если бы вдруг забыл то, что знал, и увидел то, что видел я! А я хорошо помню идиотизм, который вбивал нам в голову бедный биологик. Змея лежит на берегу и, высовывая язык, имитирует им муху, вьющуюся над корягой, которую якобы изображает она же сама, а дура лягушка бежит за этой мухой и попадает ей в пасть.
Тогда я еще не видел, как охотится змея, но мне почему-то казалось, что наш биолог либо сошел с ума, либо специально все выучил неправильно. И я останавливался на третьей версии: он просто дурак, ведь только полный дурак мог обманывать такую толпу юных голов. Ведь я видел удивительные вещи, когда лягушка выходила из воды и, как-то странно заваливаясь на один бок, не прыгала, а шла с неживыми глазами, натыкаясь на маленькую голову ужа, ни с чем не путая его язык, который создан природой совсем для другого, ну уж никак не для изображения мухи. И только тогда, когда уж стискивал ее своими растянувшимися челюстями, она начинала кричать и вырываться, как бы просыпаясь от какого то непонятного сна, но все это было уже бесполезно.
Очень хотелось, чтобы учитель биологии увидел это. Не знал тогда я, что есть одна великая тайна: я увидел бы то, что видел, а он — то, о чем говорил. Два человека, глядя на одно и то же, рассказывали бы совершенно разные вещи. Вот так усердно стирали в моей голове то, что я видел, но не понимал. Стирали, убеждая, запугивая, применяя действие и разной степени наказания, меня успешно заставляли поверить в то, чего не существует, поверить в то, что проще, в то, о чем не нужно задумываться.
И казалось взрослым какая разница, как змея ест лягушку. Были деда у них поважнее. И поэтому, быстренько придумывая объяснение, взрослые занимались серьезными делами, опять что-то придумывая, простое и удобное в обращении. Было у меня подозрение, что человек не терпит непонятного и сложного, не хочет вдумываться, боится сильного и неотвратимого, а поэтому выдумывает, ложно облегчая себе жизнь. Это все похоже на дрожащего больного, который в страхе спрашивает у врача, что же с ним И врач, величественно оттопырив губы, объявляет больному, что у того нарушился обмен веществ. Больной, окончательно поникнув, бредет домой, совершенно не понимая, так же как и врач, что же такое обмен веществ. Одному нравится это загадочное сочетание слов, другого пугает. Когда-нибудь придет время, и врач будет ошеломлен, ему скажут то же самое, и он побоится спросить у коллеги, так что же все-таки означает этот загадочный "обмен веществ". Врач будет до смерти верить — может, тот, другой, хотя бы знает, что это такое.