Трофеи же обнаруженные на самом судне вызвали у спиридоновцев неописуемый восторг. Как заполошенные муравьи метались они по палубе, выгребая и грузя на ялик и плот все, что только могли поднять и унести. До вечера успели сделать несколько "ходок" и перевезти на берег изрядную кучу разнообразного добра. Пока быстроногий Сашка бегал за помощью в поселок, остальные бдительно охраняли беспорядочной кучей сваленные на прибрежный песок ящики с продуктами и медикаментами, сумки и тюки с одеждой и постельными принадлежностями, инструменты и различную кухонную и хозяйственную утварь. А затем практически все мужское население поселка трудилось, не покладая рук и ног, до тех пор, пока все эти сказочные богатства под покровом ночи не были переправлены в Замок.
Глава 16. Июль, год после переноса.
Со стороны моря поселок лесозаводцев можно было принять за хаотическое нагромождение камней. Собственно говоря, по сути своей он таковым и являлся. Если бы не дымки очагов отчетливо видимые на фоне лазурной синевы неба и пара, лежащих на широкой полосе каменистого пляжа деревянных плотов по своей конструкции весьма схожие с первым успешным плавсредством спиридоновцев, путешественники даже не заметили бы поселения. Вот уже полдня ялик под свежим ветром, наполняющим самодельный стаксель, шел на запад вдоль безлюдного, пустынного берега.
Прошло почти три месяца с момента обнаружения "Находки", когда обитатели "Замка" окончательно разграбили злополучный сейнер. С кораблика сняли и перевезли на берег решительно все, что могли снять и перевезти. Строительство Заречья тоже близилось к концу. Количество неотложных повседневных дел и забот слегка поубавилось, и у Сергея наконец появилась возможность претворить в жизнь давно вынашиваемый план разведки побережья. Трудно сказать, двигало ли разведчиками праздное любопытство, жажда познаний, или потаенная мечта найти еще один подарок судьбы. Так или иначе, примерно в середине июня, ровно через год после катастрофы, снятый с разбитого сейнера спасательный ялик вышел в море.
Тень камышового навеса надежно защищала сидевшего у румпеля Спиридонова от немилосердно палящего июньского солнца. Рядом привалившись спиной к мачте, мирно дремал Казанцев. Истошный вопль Сазанова, исполняющего обязанности впередсмотрящего, заставил бывшего ДПСника подпрыгнуть, отчего его голова с глухим стуком пришла в соприкосновение с оказавшимся прямо над ней, деревом гика.
— Ты чего орешь? — зашипел он, морщась и потирая ушибленный орган.
— Дым справа по борту — уже тише сообщил Сашка — и два плота на берегу лежат.