Мелкая пакость ближнему, почему-то всегда подымает тебе настроение, Оля, сказал ей внутренний голос. Она его так любила, а он ее бросил, козел, подумала она. Это жизнь, девочка, так бывает. Дерьмо это, а не жизнь, констатировала Оля. Наверное, по-своему, ты права, грустно согласился с ней ее незримый собеседник.
***
Побледневший Артур Артузов, играя желваками, стоял с телефонной трубкой в руке, стенографист, одной рукой прижимая слуховую трубку к уху, второй сосредоточено чертил на листе бумаги свою крючки и галочки. Остальные сотрудники, находящиеся в комнате, не подозревающие, что разговор уже закончился, с любопытством ожидали, когда их шеф прервет монолог собеседницы. Он бросил трубку и. развернувшись, сказал:
– Когда вернутся Иван с Валентином, сразу ко мне, напечатанную стенограмму, тоже, – и пошел в свой кабинет.
Связавшись по прямому телефону с приемной Сталина, Артузов подождал, пока его соединят.
– Слушаю вас товарищ Артузов, – раздался в трубке знакомый голос.
– Мне звонила Ольга, товарищ Сталин. К сожалению, разговор не получился. На место звонка выехали мои сотрудники и работники ближайшего отделения милиции. На большие результаты, мы не надеемся, но кое-что узнаем.
– Заедьте ко мне, после восьми, со всеми материалами.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
Выслушав вернувшихся сотрудников, Артузов отметил что-то на листке бумаги, и полвосьмого выехал в Кремль.
Сталин принял его почти сразу, внимательно прочитал стенограмму телефонного разговора, задумчиво пройдясь по кабинету, сказал,
– Докладывайте товарищ Артузов.
– Согласно плану, который я вам докладывал, в газете «Вечерняя Москва» было дано частное объявление с текстом понятным лишь тому, кто имел дело с окончательным вариантом первой докладной записки от Ольги. Несложным кодом был зашифрован новый номер телефона, который мы выделили для этой операции. В тексте объявления было задано два прямых вопроса. Целью операции было выявить, изберет ли объект полностью пассивный способ поведения, либо пойдет на контакт, и в какой форме. Объявление повторялось раз в неделю. Вчера вышла очередная газета с текстом. Сегодня в четырнадцать двадцать зазвонил выделенный телефон. Связавшись с оператором, мы выяснили адрес таксофона и позвонив в ближайшее отделение милиции направили их к таксофону. Туда же выехало два наших сотрудника, а я начал разговор по телефону, стенограмму которого вы прочитали. Звонила молодая девушка, по голосу не старше восемнадцати лет. К сожалению, объект разговаривать со мной не желал. Избрав жесткий, доминантный тон разговора, он фактически хотел донести следующую мысль, «ты тут третий лишний, не путайся под ногами, нам про тебя все известно, разговаривать нам с тобой не о чем, спрячься, чтоб тебя не было видно». По крайней мере, так я понял суть этого послания. С другой стороны объект хотел показать, что совершенно нас не боится и не откажет себе в удовольствии продемонстрировать свое превосходство, несмотря на очевидные риски. С этой целью он снова использовал тот же психологический прием, что и в докладной записке, безальтернативный прогноз будущего, в данном случае даты моей смерти. Несмотря на полную абсурдность такого заявления, должен признаться, оно меня сбило с толку и я не смог даже попытаться изменить течение и схему разговора. По месту звонка, посланные сотрудники, смогли получить только схематическое описание молодой женщины с большой грудью, на которую никто особого внимания не обратил. Отпечатки пальцев также не вышли, таксофоном после нее успели попользоваться другие. Так что положительными моментами, которые мы выяснили, можно считать готовность объекта идти на контакт, и самоуверенность, проявляемую им в оценках будущих событий. Попробуем подбором целенаправленных вопросов уточнить его информированность, и возможные источники информации. С моей точки зрения, после звонка, можно ожидать в ближайшее время письмо адресованное вам, товарищ Сталин.