Прощаясь с Джоном в прихожей, она не переставала задавать себе этот вопрос. Когда тот пожал ей руку и поблагодарил за гостеприимство, она сказала:
— Вы зайдете к нам еще? Мы будем вам очень рады.
Прежде чем ответить, Джон бросил быстрый взгляд в сторону Эндри.
— Да, да, с удовольствием. Когда я снова буду в вашем порту, то обязательно навещу вас, — сказал он на своем ломаном английском и впервые за весь вечер улыбнулся ей.
Кэти улыбнулась ему в ответ. Потом Эндри проводил его до двери, и возле двери оба остановились, о чем-то переговариваясь на своем родном языке, а она удалилась в гостиную.
Несколько минут спустя Эндри, проводив брата, присоединился к ней. Он вошел в комнату медленным шагом, и на его лице больше не было улыбки. Подойдя к ней, он обнял ее и крепко прижал к себе, потом, взяв за руку, подвел к дивану перед камином, в котором полыхал яркий огонь. Когда они сели, он снова обнял ее и, не говоря ни слова, привлек ее голову к себе на плечо.
— В чем дело, Энди? — спросила она, и услышала тревожные нотки в собственном голосе.
Он медленно обернулся и посмотрел на нее:
— Ты только не волнуйся, Кэти, ничего страшного не случилось. Но завтра я должен ехать домой.
Домой! Он сказал, что должен ехать домой! Но ведь в течение последних четырнадцати лет его дом был здесь, с ней. Его домом была она — не Шилдс, не этот порт и не этот дом на Огл-Террас, где они жили сейчас, а именно она. Они могут переехать в другой дом, в другой город и даже в другую страну, но пока они рядом, где бы они ни жили, любое место на земле будет их домом, их родиной. Она не мыслила своего дома без него и думала, что он тоже считает своим единственным домом то место, где живет с ней. А теперь он сказал, что уезжает к себе домой в Норвегию… Она открыла было рот, собираясь заговорить, но не смогла вымолвить ни слова и только беспомощно покачала головой.
— Кэти… Послушай, Кэти, моя жена тяжело больна, — быстро заговорил он. — Это очень серьезно, и, по всей видимости, ей мало осталось жить. Она хочет увидеть меня перед смертью и послала Джона, чтобы он попросил меня приехать… Не смотри на меня так, Кэти. Она просто хочет повидаться со мной на прощание, это ровно ничего не значит. И я вовсе не собираюсь жить с ней. Господи, но ты ведь сама знаешь, что я бы уже никогда не смог жить с ней после того, как встретил тебя. — Он встряхнул головой и поднял глаза к потолку. — Неужели я должен тебе это повторять? Неужели после всех этих лет ты еще не поняла, что в моей жизни не может быть другой женщины, кроме тебя? Ты стала частью меня, Кэти, — частью моей души и частью моей плоти. Но она… она умирает, и выразила желание видеть меня. Почему после стольких лет ей вдруг захотелось меня увидеть, я не могу понять, мы ведь уже давно стали абсолютно чужими друг другу. Но у каждого человека есть свои странности. Может, это просто каприз, но, даже если это так, я не могу не выполнить желания умирающей. Правда, Кристин уже много раз казалось, что она умирает, но Джон говорит, что сейчас это всерьез. Попытайся меня понять, Кэти, ведь если я не поеду к ней, а она потом действительно умрет, я никогда не смогу себе этого простить. Может, я тоже странный человек, но такой уж я есть. Я не могу ей отказать… Но это не должно тебя беспокоить, Кэти. Я ведь вернусь к тебе, да неужели я должен тебе это говорить? Разве я смог бы прожить без тебя? Ты прекрасно знаешь, что ты — вся моя жизнь. Поэтому успокойся, любимая. Успокойся. — Он нежно погладил сначала одну ее щеку, потом другую. — Ты знаешь, что я говорю правду, Кэти. Ни один из нас не смог бы прожить без другого. И нет такой силы, которая смогла бы нас разлучить. Так чего же ты боишься? Я всегда буду принадлежать тебе, Кэти.