Джером что-то сказал седому человеку, на другом языке. Я все еще не понимала, но было что-то знакомое в его звуках, словах. Старик не отвечал или немедленно двигался, и ощутимая напряженность тут же заполняла всю комнату. Наконец, старик взял палочку, которую держал без внимания, и стал касаться точек круга, что-то мягко бормоча. Когда он в четвертый раз коснулся круга, большое давление, которое я не понимала, но ощущала, исчезло из комнаты.
Джером обменялся несколькими словами с мужчиной, затем повернулся ко мне. — Как я уже говорил, я не понимаю почему ты в сознании, но учитывая все другие абсурдные вещи, которые с тобой происходят, я не удивляюсь.
Он подошел ко мне и положил свою руку мне на лоб. Я ахнула, потому что толчок… чего-то… пробежал по мне. Сначала это было ужасающим и колючим. Потом это превратилось в нечто приятное и более прекрасное. В самую прекрасную вещь на Земле. Это наполнило меня, заряжая меня, делая целой. Как я могла думать до этого момента, что я была жива?
Мои глаза начали фокусироваться на мире вокруг, вещи становились знакомыми. Я упала, на этот раз не от слабости, а от чистого блаженства жизненной энергии, которую влил в меня Джером. Он что-то сказал мне на том самом непонятном языке, и я нахмурилась, не понимая ни слова.
Он опять заговорил, но на этот раз понятно. — Превратись обратно, Джорджина. Время идти.
— Превратиться во что?
— Во что хочешь. В твое любимое тело на данный момент. Не в это, — он указал на мое тело.
Я впервые себя осмотрела. Я не была достаточно высока, как он, несколько дюймов ниже, наверно. Мои ноги и руки были длинными и тощими, кожа — загорелой от солнца. На мне было простое платье цвета слоновой кости, и я видела кончики черных волос, ниспадающих на мою грудь. Я нахмурилась. Это была я… и все же не я.
— Изменись, Джорджина, — повторил он.
— Это не мое имя, — сказала я.
— Избавься от того, что они сделали, — сказал он нетерпеливо. — Все закончилось. Они затуманили твой разум, но ты уже можешь прийти в себя. Превратись обратно, Джоржина. Вернись обратно в это время.
Его следующие слова были на том непонятном языке, я тряхнула головой со злостью.
— Я не понимаю. Я не должна быть здесь. Это мое тело, но не мое время.
Он дал мне другую команду, которую я тоже не поняла, и я повторила тот же ответ. Это повторилось три раза, и на четвертый, наконец, его слова проникли в меня, становясь полностью понятными. Я понимала что он говорил. Английский язык взорвался в моей голове, и вместе с ним и многое другое.
Я держала свои руки перед собой, долго и упорно пялясь на них, будто видела их впервые.