— Да.
— Другими словами, Джон Тредвелл разыскал мою сестру, чтобы завести с ней дружбу, поскольку ему нужен был шакал. Когда та избавилась от шакала, он принялся за меня.
— Похоже на то.
— Тогда мне одного не понять — почему Джон просто не забрал шакала? Для этого у него была возможность, и не одна.
— Потому что вы для него представляли большую ценность. Вы привели бы его к Адели. Какой смысл красть шакала и испортить хорошие отношения с вами, если у него в руках, собственно говоря, были и вы, и эта фигурка.
Я задумчиво кивнула.
— Да, мы оба были в его руках. Значит, в таком случае Адель является ключом к разгадке этой тайны.
— Да, это так. Однако вполне возможно, что все не столь серьезно, как вы полагаете. Ваша сестра может быть так же непричастна к этой истории, как и вы, и, сама того не подозревая, влипла в нее случайно. Трудно сказать. С другой стороны, она, возможно, виновна в серьезных преступлениях и ей грозят неприятности. Нам ничего точно неизвестно, вот почему я пытаюсь во всем разобраться.
Я положила еще одну дольку апельсина в рот и задумалась.
— А как моя сестра покинула Рим? Вы знаете, что это случилось посреди ночи?
— Нет, я этого не знал. Она там провела один день, а на другой ее уже не было. Я упустил ее по собственной беспечности. Не знаю, уехала ли она самостоятельно или ее похитили.
У меня возникло какое-то странное чувство, будто стою в стороне и смотрю на все, как на представление. Какая-то Лидия Харрис влипла в какую-то идиотскую историю. Интересно, как она из нее выпутается? Если вообще сумеет выпутаться…
— Вы защищаете меня только от полиции?
Его молчание было красноречивее слов.
— Значит, тот, кто убил Джона, возможно, охотится за мной. Почему в таком случае меня просто не убили в Риме и не украли шакала?
— Не знаю, мисс Харрис.
Я оглядела комнату в поисках своего чемодана. Как будто прочитав мои мысли, Рашид сказал:
— Не волнуйтесь, ваши вещи я не трогал.
— Вы настоящий полицейский.
Он засмеялся и передал мне еще один очищенный апельсин.
— Не совсем, но пока я смирюсь с таким определением.
— Вы работаете на правительство, а это должно означать, что Адель причастна к преступлению против государства. Какой ужас!
Я страшно устала и с трудом сдерживала слезы. Итак, меня чуть не убили в Риме, после чего я села в самолет и прилетела в Египет, второй раз потеряла след сестры, каирская полиция внесла меня в список разыскиваемых лиц, а теперь скрываюсь в доме какого-то таинственного араба, который не имеет права сказать, кто он такой.
Откуда-то издалека донесся мой усталый голос: