Картина, выхваченная взглядом, и ощущения внезапно соткали пространство души. Не конкретной, а абстрактной. Не принадлежащей никому, обобщенной, но понятной каждому: в нас так же ведут борьбу свет и тьма, горячими кострами пламенеют порывы и страсти, далекими маяками сияют цели… но часто ли поднимается над контрастным пейзажем наших душ немеркнущее, теплое сияние настоящей любви, исчезает ли тьма, или путь от костра к костру от желания к желанию так и лежит для многих через тьму, холод дрожи?
Всего лишь миг, сбившийся шаг, взгляд, скользнувший по окрестностям, а сколько сконцентрировалось в нем не надуманного, а выстраданного, понятого, наконец.
Удары далекого сердца.
Пульс, ощущаемый на расстоянии. Холодная ярость Шодан трансформировалась, она более не хотела отрешенных чувств, — лед вечности сначала подтаял, затем дал трещины и вдруг рассыпался хрустальным крошевом, льдинки превратились в горячие невыплаканные слезы — горячую росу…
Как не вовремя настигают мысли.
…
— Приготовились!.. — Голос Лаймела вырвал ее из секундного оцепенения.
Вот он — обугленный переломанный контур опрокинувшегося, пропахавшего глубокую борозду в податливой почве «Хоплита», внутри которого тлеет искра жизни.
До него метров двести.
Сумеречное пространство вдруг осветили включившиеся на уцелевших укреплениях Рубежа прожектора, мгновенно выхватив из оранжевого сумрака фигуры человекоподобных машин, растянувших цепью. Огонь выгнал их из леса, они поднялись в последнюю атаку, рассчитывая выполнить программы, зачистить разрушенный Рубеж и двигаться дальше, в город.
Лаймел тихо произнес в коммуникатор:
— Автоматическим орудиям — беглый огонь!
Последний козырь, брошенный на зеленое сукно.
Дальше — их жизни. Флора на миг ощутила ужас, — она видела приближающиеся фигуры, но не ощущала их, — бездушные не живые, они казались воплощением самого худшего из кошмаров.
Ночь — притихшая, обессиленная, распластанная, вдруг взорвалась вновь, а казалось, что уже нет у нее сил, чтобы снова вспыхнуть яростью смертельной схватки.
Короткие, но частые, отрывистые очереди автоматических орудий, доставленных на планету вместе с другим оборудованием колониального транспорта, и веками остававшиеся почти не у дел, заговорили, будто отыгрываясь за столетия тишины: зримые трассы снарядов вмиг располосовали черноту, взломали хрупкую, звенящую напряженную тишь и началось, — обдало жаром, рядом коротко рявкнул автомат Лаймела, а фигура Райбена вдруг потеряла очертания, начиная стремительную метаморфозу.
Флора рванулась вперед вслед за метаморфом. Она бежала по перепаханному воронками полю, а смерть вихрилась вокруг, то выскакивая султанчиками близких разрывов, осыпая землей, то проносилась мимо жалящими росчерками, обдавая упругим жаром лицо, то совсем озверев рвала оранжевыми сполохами и без того истерзанную землю.