Завершив передачу данных, Таманцев выбрался из рубки резервного «Хоплита».
У выдвижного трапа его ждала Флора.
— Я только что разговаривала с Райбеном. Он сейчас заберет Найва и летит к нам.
Иван ласково коснулся ее щеки, заглянул в глаза, поймал огонек тревоги и спросил:
— Что тебя тревожит? Все уже позади.
— Не все… Иван ты уверен, что Хараммины придут? Машины разве не должны были подать им знак?
— Они придут. — Уверенно ответил Таманцев. — Но ты не договариваешь что-то?
— Да… Не знаю, имеет ли для тебя значение, но Николай Лорген погиб.
— Тот самый кого подставляли, когда пытались убрать нас?
— Да.
— И как это случилось? Ракетное попадание? Я не видел его среди защитников Рубежа.
— Он погиб тут. Я наладила связь с его отцом, и он признался, что по приказу Келгана подготовил группу андроидов, которая… должна была ударить нам в спину.
— Проклятье… — Иван присел на опаленную глыбу камня. Беспокоили сломанные ребра, каждый вдох приходил с болью. — И какова роль Николая?
— Ричард не до конца разделял взглядов Келгана. Он запрограммировал машины, чтобы те отвечали ударом на удар, но не атаковали первыми. Ник произвел роковой выстрел. Я не знаю, почему он согласился это сделать.
— Его застрелили?
Флора кивнула.
— А Келган? О нем есть данные?
— Вероятно, погиб. Сейчас сервы разбирают завалы, но надежды найти выживших под обломками Дворца Правосудия нет.
…Близился рассвет. Тьма сгущалась, энергопитание на городские уровни еще не подали, пожары же затухали, рдея тусклыми пятнами раскаленного камня, металла или угольями сгоревших деревьев.
Из сумрака вынырнула фигура в боевой броне.
— Господин, Файзулло зовет тебя.
— Он пришел в сознание?
— Только что. Очень слабый. — На ломанном интеранглийском пояснил ганианец. — Зовет быстро.
— Иду. — Он встал, опираясь на руку Флоры, но не отпустил ее, молча предлагая пройтись вместе.
* * *
Файзулло лежал в палатке полевого медицинского модуля, развернутого прямо среди руин Рубежа.
Его сознание находилось на зыбкой грани между бредом и явью, но Таманцева он узнал.
Они встретились взглядами.
В глазах Файзулло таился ужас.
— Джелави… Иван… — сипло произнес он, слабым жестом указывая на свою гермоэкипировку, которую почему-то не убрали из стерильного помещения. — Видишь, как получилось…
Таманцев оглянулся, заметил разбитое забрало гермошлема и понял истоки ужаса, таящегося во взгляде ганианца.
— Я теперь такой же, как вы? Кем я стану?…
— Никто не знает. — Иван не смог солгать.
— Я не хочу… Боюсь стать… зверем…
Таманцев посмотрел на Флору, дождался ее легкого кивка и ответил: