Глубокий интерес, с которым я относился к совершавшимся в Ставке и при царском Дворе событиям, предшествовавшим революции, помог мне прочно запечатлеть их в моей памяти. Надеюсь, поэтому, что в передаче фактов я буду достаточно точным. Сознание же великой ответственности пред историей за правильное освещение событий поможет мне быть и объективным.
Конечно, центральными действующими лицами в моих воспоминаниях выступят Государь и его несчастная семья, а затем окружавшие его, влиявшие и имевшие возможность влиять на него. Главным же сюжетом воспоминаний будет постепенно развертывавшаяся картина надвигавшейся революции, которую тщетно старались предупредить одни, которую упорно не хотели заметить другие и которой, - может быть, не ведая, что творят, - помогали третьи.
Между тем, всё усиливавшееся недоверие к слабовольному, всецело подчинившемуся своей доминирующей супруге царю, и возмущение против "распутинствовавшей" царицы не только в петроградских и московских высших кругах, но и в народе, и в армии, и даже в самой царской Ставке подрывали авторитет царской четы, подтачивали устои трона.
Зловещая фигура Распутина, овладевшего и разумом, и волей несчастной царской четы, много способствовала ускорению надвигавшейся страшной катастрофы.
Неизбежность этой катастрофы со второй половины 1916 года была очевидна для многих. Но царь и ближайшие лица его свиты, казалось, безучастно относились к быстро развивающемуся ходу грозных событий и совсем не подозревали наступающей опасности. Катастрофа разразилась для них неожиданно.
{11} Владычествовавшая в течение многих веков, казавшаяся всемогущею, русская царская власть сдала все свои позиции не только без бою, но и, можно сказать, без малейшего сопротивления. Блестящий русский царский трон рухнул, никем не поддержанный. На место царской пришла новая власть, наименовавшая себя Временным Правительством, составленная из людей, расстраивавших аппарат прежней власти, подготовлявших революцию, но ничего не предусмотревших и ничего не подготовивших для создания сильного аппарата новой власти.
В церквах стали возглашать: "Временному Правительству многая лета"! Как будто временное хотели сделать вечным... Рассказывали, что один дьячок, вместо, "Господи! силою Твоею возвеселится царь" (Псал. XX, 2), начал читать за богослужением: "Господи! силою Твоею возвеселится Временное Правительство". Несмотря, однако, на церковные, - едва ли искренние, молитвы, Временное Правительство не могло рассчитывать не только на долговечность, но и на сравнительную продолжительность, ибо оно оказалось вялым, нерешительным, безвольным, трусливым, близоруким.