А законных операций с валютой для населения не было вовсе.
О золоте: в нём населению будут исчислять пени и задолженности. По достижении законом обусловленного предела должник юридически оформляется крепостным кредитора.
Так, шаг за шагом, мы и возродим феодалов: баронов, графов, герцогов. Зачем это нужно – в другой раз.
Как-нибудь осенью.
К оглавлению
Кафедра Ваннаха: Цифровая шарага китайского образца
Ваннах Михаил
Опубликовано 31 мая 2011 года
Есть одно распространенное мнение, что прогресс технологический обязательно повлечет за собой прогресс социальный. Нравы будут смягчаться, мораль крепчать, люди становиться добрее... Из этого мнения исходил Маркс, который, блистательно описав современный ему капитализм, начал пророчить грядущий мир с бесклассовым обществом.
Это мнение возродил пару десятилетий назад Фрэнсис Фукуяма – только согласно ему «Конец истории» приходил не с победой коммунизма, а со всеобщим либерализмом.
Но вот в реальности эти вещи оказываются совсем не связаны. Технология живет по своим законам, а социум – по своим, и появление технологических новинок отнюдь не обязательно влечет за собой повышение производительности труда.
Традиционно было принято считать, что свободный труд производительней барщинного труда феодального крестьянина, а барщина более производительна, чем труд «классических» рабов. И исчезает рабство, а затем и крепостничество, потому что они экономически неоправданны.
Так считали очень долго. До той поры, пока в историю не пришла математика, и не появилась дисциплина клиометрия (Cliometrics). Применение экономической теории и эконометрических, то бишь экономико-математических методов, в исторических исследованиях. Результаты этой дисциплины были ошарашивающими. Особенно – работа Роберта Фогеля и Стенли Энгермана «Время на кресте» (Time on the Cross: The Economics of American Negro Slavery).
В этом исследовании экономической истории негритянского рабства Фогель пришел к поразительным выводам. Оказывается, неэффективность рабства отнюдь не была причиной отказа от него. Нет, вычисления показали, что вплоть до появления широкозахватных хлопкоуборочных комбайнов — то есть до пятидесятых годов ХХ века – раб, вкалывающий на плантациях, был сугубо рентабелен. И уж абсолютно рентабелен был он в шестидесятые годы девятнадцатого столетия, когда в США полыхала Гражданская война. В справедливости этого утверждения можно убедиться, совершив виртуальное путешествие в изысканный быт плантаторов середины позапрошлого столетия (материалов для этого – навалом, выбирайте любой, начиная хоть с «Унесенных ветром»)