Дня два тому назад, было часа три, Аманда мне сказала:
— Я книги больше не читаю. У кого на них есть время? — Это было на следующий день после того, как Оливер ушел из дома, и мы сидели в том маленьком кафе в промышленной части города. — Кому охота во все это вникать? — сказала она, помешивая кофе. — Да кто вообще эти книги читает? Ты вот читаешь?
Я покачал головой.
— Ну кто-то же ведь должен их читать. На витрины посмотри, сколько там книг, да еще эти клубы. Кто-то точно читает, — сказала она. — Только кто? Ты таких знаешь? Я — нет.
Вот что она сказала — ни с того ни с сего: мы ведь не о книгах с ней говорили, мы говорили о нашей жизни. Книги тут вообще ни при чем.
— И что же Оливер, когда ты ему рассказала?
И тут я вдруг понимаю, что все, что мы говорим — так осторожно, с такими напряженными лицами, — очень смахивает на то, как говорят люди по телевизору, которых показывают в дневных программах, — смотреть их я никогда не мог, сразу канал переключал.
Аманда опустила глаза и покачала головой, как будто ей не хотелось об этом вспоминать.
— Ты ведь не призналась ему, с кем у тебя роман?
Она снова покачала головой.
— Точно? — Я ждал, когда она оторвет взгляд от своей чашки.
— Я никаких имен не называла, если ты об этом.
— Он сказал, куда поехал и когда вернется? — спросил я и, честное слово, лучше бы я себя не слышал. Это ведь мой сосед, это о нем я сейчас говорю. Оливер Портер. Человек, которого я чуть ли не выжил из собственного дома.
— Куда — не сказал. В какую-то гостиницу. Он сказал, чтобы я собирала вещи и уходила навсегда. Уходила навсегда — так и сказал. Прямо как из Библии процитировал: вон из моего дома, вон из моей жизни, даю тебе неделю. Я так думаю, через неделю он и вернется. Так что, милый мой, нам с тобой надо в самое ближайшее время принимать решение. Надо в темпе что-то придумывать, как нам быть дальше.
Теперь ее очередь смотреть на меня, и я знаю, чего она от меня ждала: намека на то, что у нас с ней все всерьез и надолго.
— Неделя, — сказал я. И стал смотреть на остывший кофе. За очень короткое время много всего произошло, и теперь мы пытались все это переварить. За несколько месяцев флирт плавно перетек в любовь, и мы стали встречаться в дневное время, — даже не знаю, задумывались мы тогда о длительных отношениях или нет. Как бы то ни было, но кашу мы заварили — не расхлебаешь. Вот уж никогда в жизни не думали, что среди белого дня придется прятаться в каком-то кафе и решать такие вот проблемы.
Я поднял глаза, и Аманда принялась снова помешивать кофе. Она все мешала и мешала, без остановки. Я дотронулся до ее руки, и ложка выскользнула у нее из пальцев. Она взяла ее и опять стала мешать. Вот сидим мы себе за столиком под флуоресцентными огнями, пьем кофе в какой-то задрипанной кафешке — пьем, как все, кофе. Такие же, как все вокруг, люди.. Но я беру Аманду за руку — и всё меняется.