«ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ»
Лука и Дарья были отправлены под конвоем в участок. Их детей временно поместили в семье слесаря, откуда уже на другой день Агриппина отвела их на Новую Басманную — в Голицинский сиротский приют.
Повторно произведенным обыском под крыльцом флигеля Попова было обнаружено орудие убийства — остро отточенный нож, хранивший следы засохшей крови на клинке и кожаной рукоятке. Когда нож предъявили для опознания, слесарь, едва кинув на него взгляд, утвердительно замотал головой:
- Ножик Луки, провалиться на этом месте. Я по металлу разбираюсь, не ошибусь!
Дарья и Лука нож не признали. И вообще они категорически отрицали свою вину. Допросы вел Козеровский. Он убеждал дворника:
- Не валяй дурака! За двойное убийство тебя, как пить дать, упекут на рудники. И Дарью твою. А если признаешься, Дарью отпустим, да и суд учтет твое раскаяние…
- Не убивал!
- Все равно упечем! Признайся, облегчи свою совесть, пожалей Дарью и детей!
В конце второй недели тюремного сидения посыпались вдруг признания. Лука подписал протокол, в котором заявлял: «Да, Попова убил я, нож бросил под крыльцо. Взял свою солонку, но больше ничего не брал».
Довольный Козеровский продолжал убеждать:
- Глупая твоя голова, Лука! Кто ж тебе поверит: убил, а деньги не взял! Деньги ведь украдены. Признайся: украл, но потерял!
Лука вздыхал:
- Не могим в том признаться. А Дарью выпустили?
- Скажи, что деньги взял, тогда отпустим.
- Да вы в прошлый раз говорили: «Признайся в убивстве, жену отпустим», а сами не отпускаете.
- Теперь, коли пропажу денег возьмешь на себя, точно отпустим.
Лука отрицательно мотал головой:
- Не могим никак!
Дарья, на каждом допросе закатывавшая истерики, вдруг ошарашила:
- Солонку мне отдал сам Попов — на Новый год.
- За какие услуги? Дарья нервно взвизгнула:
- За те самые! Сами небось знаете, за какие заслуги ваш брат жалует нас, женщин… Не подумавши взяла, а потом не знала, что делать! Прятала подарочек от Луки. Не возвращать же!
- А если бы Лука принес деньги Попову?
- Откуда он взял бы три рубля? У него и гривенника никогда не бывает. Чтобы жалованье не пропил, я уже третий месяц им заработанное у Шелягина из рук получаю. Отпустите меня к детям!
- Ты что ж, любовницей убитого была? — криво усмехнулся Козеровский, понимая, что такое неожиданное признание сводит на нет все обвинительные построения следствия. — Неужели не срамно?
- Коли было бы не срамно, давно призналась. Думала, что так отпустите, да вы говорите, что мой дурак в чем–то «признался». А он ни в чем не виновный! И на суде заявлю. Суд оправдает.