военного округа, командарма 1–го ранга Иеронима Петровича Уборевича; командующего войсками
Киевского военного округа, [13] командарма 1–го ранга Ионы Эммануиловича Якира; начальник
Военной академии, командарма 2–го ранга Августа Ивановича Корка; ком–кора Виталия Марковича
Примакова; комкора Витовта Казимировича Путны; комкора Роберта Петровича Эйдемана. Все
подсудимые были признаны виновными, осуждены и расстреляны в ту же ночь.
12 июня. По всей стране — стихийные митинги, демонстрации с требованиями смертной казни для
«грязной банды шпионов».
Потом в «Открытом письме» А.А. Власов напишет: «С 1938 по 1939 год я находился в Китае в
качестве военного советника Чан Кайши. Когда я вернулся в СССР, оказалось, что за это время
высший командный состав Красной армии был без всякого повода уничтожен по приказу Сталина.
Террор распространился не только на армию, но и на весь народ. Не было семьи, которая так или
иначе избежала этой участи. Армия была ослаблена, запуганный народ с ужасом смотрел в будущее,
ожидая подготовляемой Сталиным войны… Работой и постоянной заботой о порученной мне
воинской части я старался заглушить чувство возмущения поступками Сталина и его клики».
Пафос этих обличений несколько расходится с приводимыми в том же «Открытом письме»
сетованиями, дескать, «на командные посты в Красной армии выдвигались подхалимы». Ведь, если
следовать логике, Власов должен был одобрять Сталина, поскольку тот уничтожал «подхалимов,
людей, которым не были дороги интересы Русского народа»…
Такая вот тут неувязочка получается.
Не все благополучно в «Открытом письме» Власова и с датами…
Чистка в армии началась задолго до его командировки в Китай. И если сам он под чистки не попал,
то уклониться от участия в них никак не мог.
И не уклонялся…
«В общественной работе всегда принимал активное участие, — писал Власов в своей довоенной
автобиографии, — был избран членом военного трибунала округа…»
Как сообщает биограф Власова А.Колесник, в 1937–1938 годы Власов «был членом военного
трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. Знакомясь с его деятельностью в этой
роли, не удалось обнаружить ни одного оправдательного приговора, вынесенного по его
инициативе».
Некоторые называют этот феномен человеческой психики «двойным дном». Однако для человека,
который в порядке общественной работы подписывает расстрельные приговоры военного трибунала
и при этом старается заглушить в себе «чувство возмущения поступками Сталина и его клики»,
термин этот не вполне подходит.
Тут не о двойном дне надо говорить, а о некоем удивительном сплаве искренности и лицемерия, где