Я открыл девяносто пятую страницу и нашел изображение человеческого тела с названием всех частей и объяснением всех функций. Это напоминало инструкцию пользователя стереосистемой.
— Заметили что-то необычное? — спросил издатель.
Я не заметил. На рисунке тело выглядело как всякое другое. Разумеется, ему недоставало некоторых деталей: жировых отложений по бокам талии, морщин и следов подтяжек, но в остальном не было ничего необычного.
— Она сделала это специально. Знала, что я не удосужусь проверить до того, как работа поступит в печать.
— Не понимаю.
— Мозг! Посмотрите, как она назвала мозг!
Там было сказано: «Яйца». А в том месте, где должны быть яички, красовалась надпись не просто «мозг», а «мозг Стэнли». Когда он мне это показал, я заметил, что все изображение тела мужчины представляет собой критическую оценку Стэнли: его склонность к спиртному, игре, женщинам — сердце, почки, кишки, что ни возьми, сопровождали подписи, которые намекали на его чрезмерное употребление алкоголем, неправильную диету, его агрессивность и сексуальную бесполезность. Чем дальше, тем больше. Я понимал: некоторым ученикам это может понравиться.
— Она нарочно мне насолила, потому что я сплю с барменшой из нашего района. Согласен, мне не следовало этого делать, но уничтожить все мои средства к существованию! Десять тысяч книг, которые я не могу продать! И некому предъявить иск, ибо я собственноручно подписал сигнальный экземпляр. Сам отдал книгу в типографию. Она, разумеется, тоже все потеряла, но ей все равно. Таковы уж мстительные женщины. Сказала, дело стоило свеч: все, что угодно, только бы меня закопать. Приходилось слышать, чтобы люди питали к себе подобным такую злобу? Вряд ли. И вот теперь я жду, когда ко мне в дверь постучит кредитор. Я даже не способен заплатить арендную плату за помещение. Поэтому как бы я ни хотел опубликовать вашу замечательную сатиру…
— Это не сатира.
— Разве?
— Нет.
Издатель взглянул на рукопись и быстро пролистал страницы.
— Написано на уровне?
Я кивнул.
— Следовательно, может служить учебником молодым преступникам?
Я снова кивнул.
— Нас обоих арестуют, если мы это опубликуем.
— Я намерен рискнуть, если вы тоже готовы.
Он откинулся на стуле и пробормотал:
— Так-так… — Помолчал и добавил: — Ну-ну. — Закрыл глаза, а затем открыл.
Время тянулось бесконечно — наверное, вдвое дольше, чем на самом деле.
— Почему вы пришли ко мне? — спросил издатель.
— Потому что все остальные мне отказали.
— Еще бы! — усмехнулся он, словно мой ответ бесконечно его порадовал.
Рот расплылся в улыбке, и он вскочил будто по тревоге. Улыбка становилась все лучезарнее, пока у него не разболелись губы.