Я заметил отца, который за стойкой бара что-то кричал в телефон. Когда я подошел, он нахмурился:
— Что тебе здесь надо, Джаспер?
— Осматриваюсь.
— Ну, и что скажешь?
— Видел вещи получше.
— В воображении.
— Нет, на видео.
— Тебе нельзя здесь находиться. Ты несовершеннолетний.
— Чем ты здесь занимаешься? — спросил я.
Он показал. Работа была несложной. Отец занимался баром, который, несмотря на то что перед ним фланировали голые женщины, функционировал как обычный бар. Он также выбирал стриптизерш и, когда те приходили, устраивал им просмотр. Будто что-то понимал в танце! Или в женщинах! И как он мог оставаться равнодушным, глядя день за днем, как эти сексуальные создания выставляли перед ним напоказ свои аппетитные формы? Жизненная сила подобна горячему картофелю: за свои нечестивые желания человек после смерти будет вечно гореть в аду, но в этом мире сгорает от того, что не в силах их осуществить.
Разумеется, всего я не знал. Не исключено, что он потворствовал своим распутным фантазиям. Не исключено, что трахал всех стриптизерш подряд. Я не мог себе этого представить, но какой сын на это способен?
Вот так, в притоне разврата, он зарабатывал деньги, чтобы содержать меня и копить. Но на что? Чтобы унять мое любопытство, отец залез в свой банковский счет и купил мне небольшой подарок — четыре пухлых рыбки в маленьком неряшливом аквариуме. Они были похожи на золотых, но только черные. У нас в квартире рыбки прожили три дня и умерли явно оттого, что их перекормили. Я перекормил. Рыбы такие существа, которые глотают все подряд и, не контролируя себя, могут до смерти обожраться безобидными бежевыми хлопьями из баночки с оригинальным названием «Рыбья еда».
Отец не стал скорбеть вместе со мной по поводу их ухода в мир иной. Он был слишком занят со стриптизершами. Большую часть трудовой жизни проведя безработным, он стал настоящим трудоголиком. Прошел целый год, прежде чем я узнал, на что он копит. Временами любопытство сводило меня с ума, но я говорил себе: ради награды стоит потерпеть.
Но оказалось — не стоило. Вовсе не стоило.
Мне было тринадцать, когда, вернувшись домой, я застал отца с большой глянцевой фотографией уха. Вот, объяснил он, на что он копил. На ухо. На новое ухо, чтобы заменить то, которое пострадало при пожаре, погубившем город и всех его родных. Он собирался обратиться к пластическому хирургу, чтобы тот улучшил его внешний вид. И ради этого мы приносили жертвы? Вот это облом! Что может быть интересного в трансплантате?
Отец провел сутки в больнице. Меня подмывало купить цветы, хотя я понимал, что он не оценит. Флора казалась мне нелогичным подарком для тех, кого гнетет боль (не лучше ли бутыль с морфием?), но все-таки я нашел два огромных подсолнуха. Их он тоже не оценил. Но меня это не волновало. Самое главное, операция прошла успешно. Врач был доволен. Мой вам совет, никогда не интересуйтесь, доволен ли пациент, — это потеря времени. Важно, что чувствует доктор. Отец был на вершине счастья.