— Вот, я тебе кое-что принес. — Я протянул отцу книжку с головоломками. Принимая ее, он бросил на меня грустный взгляд и принялся листать, то и дело тихо мыча себе под нос «гм».
— Карандаш! — Не поднимая головы, он раскрыл ладонь.
Я покосился на психиатра. Тот нехотя порылся в кармане рубашки и осторожно, словно это было мачете, дал мне карандаш. Я передал его отцу, и тот начал путешествие по первому лабиринту. Я пытался подобрать какие-то слова, но в голову не приходило ничего, кроме «пожалуйста», хотя он не сказал «спасибо».
— Готово, — сообщил отец, покончив с первой задачей.
— Мартин, — позвал доктор Грег. Отец дернулся, перевернул страницу и занялся вторым лабиринтом. Оттуда, где я сидел, книгу я видел вверх ногами, и у меня закружилась голова.
— Слишком просто, — буркнул отец и, перевернув страницу, приступил к третьему лабиринту. Затем, ни к кому не обращаясь, добавил: — Они к концу книги постепенно усложняются.
Он с остервенением наскакивал на головоломки. А взгляд доктора Грега говорил: «Как тебе пришло в голову дать человеку с расстроенным сознанием сборник задач?» И я был вынужден согласиться: следовало послушаться первого порыва и приобрести отцу порно.
— Эдди передал, что ты можешь вернуться на работу, как только будешь готов, — сказал я.
— Проходимец, — ответил он, не поднимая головы.
— А мне кажется, он к тебе добр, учитывая тот факт, что ты разорил его клуб.
— В первый день, когда мы познакомились с ним в Париже он предложил мне денег. Затем предложил работу. Затем нашел мне работу. Потом последовал за мной сюда, в Австралию, и, давал денег на твой прокорм. Не много: сотню раз, сотню два, но продолжал меня выручать.
— Похоже, у вас есть очень надежный друг, — вставил психиатр.
— Что вы об этом знаете? — взорвался отец.
Довольно трепотни, подумал я, подошел вплотную к отцу и снова попытался прошептать ему на ухо:
— Папа, мне надо, чтобы ты отсюда выбрался. Меня засадили в приют. — Он не ответил и занялся последним в книге лабиринтом. — Там опасно. Некоторые ребята заглядываются на меня, — солгал я.
Отец промолчал, только поморщился, но не на мою неприглядную ложь, а потому, что не поддавалась задачка.
— Мартин, — пропел психиатр, — почему вы не хотите посмотреть на своего сына?
— Я знаю, как он выглядит, — отрезал отец.
Не вызывало сомнений: мучительная посредственность врача действовала на него удушающе. Психиатр забрел в грязных сапогах в темные области его сознания и, ничего не понимая, вытаптывал все, что попадало под ноги. А отец хотел, чтобы им занимались Фрейд или Юнг, но его потерявший ориентиры мозг не находил подтверждений, что в этом государственном загоне для людей прозябал непризнанный гений.