— Нет, я этого не знал.
— Вот видишь! Ты даже не спрашиваешь меня почему. Вот что мне в тебе не нравится. Ты самодовольный и снисходительный. И был таким с пяти лет.
— Это мое право.
Эдди угрожающе сверкнул на меня глазами. Ему больше не требовалось притворяться, что мы ему нравимся, и в нем, словно за одну ночь, проснулась злоба.
— Самодовольный и снисходительный. Я наблюдал за тобой всю твою жизнь и, наверное, понимаю тебя лучше, чем ты сам себя. Ты гордишься тем, что знаешь людей и разбираешься в их мыслях, но ты не знаешь себя. Не знаешь одного — что ты продолжение своего отца. Когда он умрет, ты станешь им. У меня на этот счет нет ни малейшего сомнения. Люди могут наследовать мысли и даже сознание. Ты в это веришь?
— Не очень, хотя все может быть.
— Когда я познакомился с твоим отцом, он был ненамного старше, чем ты теперь. И знаешь, что я вижу в тебе? Точно такого же человека! Если временами он тебе не нравится, это значит, ты не нравишься себе. Ты считаешь, что отличаешься от него по сути? Это лишь доказывает, что ты себя не знаешь. Если ты что-то говоришь и в своих словах слышишь эхо речи отца, то считаешь, что это просто традиция. Нет, это он говорит в тебе и только и ждет, чтобы появиться наружу. Вот где твоя мертвая зона. Вот в чем ты не способен разобраться, Джаспер.
Я невольно почувствовал в горле ком. Мертвая зона. Чертова мертвая зона. У каждого человека, даже у гениев, есть своя мертвая зона. Были мертвые зоны и у Фрейда, и у Ницше и портили какие-то аспекты их работы. Так какова же моя мертвая зона? Что я до тошноты напоминаю отца, что превращаюсь в него и унаследую не только его антиобщественное поведение, но и болезненный образ мышления? Меня еще в Австралии тревожило, не являются ли мои депрессии отражением его депрессий.
Эдди, болтая ногами, сидел на смотровом столе.
— Это очень освежает — говорить то, что думаешь. Ведь устаешь хранить секреты! Я хочу рассказать не только о тебе, но и о себе — что ты, твой отец и твой дядя сделали с моей жизнью. Очень важно, чтобы ты об этом узнал. Потому что, когда я кончу, ты поймешь, почему тебе необходимо убедить остальных, чтобы они немедленно покинули этот дом. Мне не важно, как ты это сделаешь, но они должны уехать. Иначе будет поздно.
— Поздно для чего?
— Слушай. Когда Терри предложил мне работу присматривать за твоим отцом, я воспринял это как способ убежать от будущего, в котором был не уверен. «Помогай им, если потребуется помощь, заботься, чтобы они не попадали в неприятности, и как можно больше снимай», — наставлял он меня. В этом заключалась моя миссия. На первый взгляд, не слишком обременительно. Разве я мог предположить, что эта работа погубит мою жизнь? Хотя признаю, виноват во всем сам. Заключил сделку с дьяволом. Ты заметил, что в книгах и кинофильмах дьявол шутит, а Господь отличается гробовой серьезностью. Мне кажется, в жизни все наоборот.