А виноват в этом был я.
Мне не довелось стать свидетелем объяснения Терри и Кэролайн, но, когда я увидел ее из окна, мне показалось, что она напичкала себя транквилизаторами.
— Ты в порядке? — спросил я. Она то и дело останавливалась и колотила себя по голове кулаком. — Кэролайн! — снова окликнул я ее. Она подняла голову, в ее глазах стояла безысходность. Затем мимо моего окна прошел Терри. Вид у него был затравленный. Он сообщил мне, что утром мы возвращаемся в Бангкок. Хоть одна хорошая новость! Он удовлетворил свое любопытство и решил, что крушение треугольника и есть то событие, которое должно было произойти в доме Эдди, подумал я. Я не мог дождаться отъезда. Провести остаток дня в комнате казалось мне невыносимым, надо было выйти на улицу.
Поскольку других возможностей не было, я вышел с Эдди. Мы сели в его машину, и он отправился объезжать больных. Мне показалось, он рад моей компании: охотно нес всякую чушь, сравнивая врачей с богами. Мы навестили нескольких жителей, у которых Эдди, сильно постаравшись, обнаружил хронические заболевания. После осмотра он, к моему ужасу, на глазах у родителей стал приставать к их дочерям — тем было не больше шестнадцати лет. Не зная здешних традиций, я не мог сказать, навлекает он или нет неприятности на свою голову. Но у меня дыбом вставали волосы, когда я смотрел, как он соблазняет, запугивает и пытается купить несчастных девчушек. Я больше не находил в нем качеств, которые бы оправдывали его поведение. Человека, с кем я вырос, не существовало. Потом он только и говорил, какие они аппетитные и как бы с ними перепихнуться. Вся его мимика свидетельствовала о том, что он на грани срыва. Когда мы выехали на дорогу, я подумал: этот человек — граната, только и ждет, чтобы подожгли запал. И решил, что, когда это произойдет, лучше держаться от него подальше.
Но вот он взорвался.
А я был рядом.
Мой лоб упирался в стекло машины, а сам я жалел, что нахожусь не в декорированном под джунгли отеле и не могу в любой момент подняться к себе в номер, забраться в чистую постель, вызвать человека из обслуги и успокоить себя изрядной передозировкой снотворного. О лучшем я не мог и мечтать.
— Что это? — вскинулся Эдди, прерывая мои мечты.
Это была девушка лет пятнадцати; она бежала по дороге и махала руками, делая нам знак остановиться. Эдди свернул на обочину, и мы оба выскочили из машины. Девушка звала Эдди за собой. Я понял, что ее отец был болен. Очень болен. Она необыкновенно разволновалась и хотела, чтобы врач немедленно его осмотрел. Эдди принял самый профессиональный вид, на какой был способен. И переводил мне симптомы по мере того, как их называла девушка: лихорадка, тошнота, сильные спазмы в брюшной полости, бред, отсутствие чувствительности в руках и ногах. Эдди одновременно ворчал и вздыхал, затем решительно покачал головой. Девушка умоляюще закричала.