По ночам мы смотрели в небо, где, искажаемые болезненными стонами и криками (главным образом отца), звезды принимали грозные очертания.
Нет ничего приятного в последней стадии рака. У отца путались мысли, случалось расстройство сознания, возникали судороги. Он испытывал жестокие, пульсирующие мигрени и головокружение, его тошнило, колотила дрожь, он потел, терпел невыносимую мышечную боль и невероятную слабость, а сон его скорее напоминал кому. Он просил давать ему таблетки из пузырька с неразборчивым названием. Объяснил, что это опиат. И, забыв про все свои бессмертные планы, думал об одном: как бы умереть с меньшей болью.
Никому не понравилось бы иметь на борту больного. Подобное путешествие требует резерва жизненных сил и выносливости. И какого бы вероисповедания ни был человек, умирающий в любой религии — дурное знамение. Видимо, поэтому другие беженцы не хотели делиться с нами продуктами. И дело было не в болезни отца — мы источали запах чужаков. Про нас знали, что мы — австралийцы и заплатили огромную сумму, чтобы нелегально попасть в собственную страну. Их разум оказался неспособен это понять.
Как-то ночью меня разбудил крик:
— Какого черта вы до сих пор здесь торчите? — Я открыл глаза и увидел: над нами стоит капитан. Он курил сигарету. Его лицо показалось мне воплощенным из дешевого романа, на который у меня не хватило терпения, чтобы его прочитать. — Все равно ему не выдержать, — продолжал капитан, а сам тем временем пихнул отца ногой в живот. — Придется его выбросить за борт.
— Я тебя самого выброшу за борт, — ответил я.
За нами встал один из беженцев и что-то закричал на неизвестном мне языке. Капитан попятился. Я повернулся к защитнику — он оказался примерно одного со мной возраста, с большими красивыми глазами, даже слишком крупными для его вытянутого лица. У него были длинные вьющиеся волосы и длинные загибающиеся ресницы. Все в нем было длинное и вьющееся.
— Говорят, ты австралиец, — заявил он.
— Точно.
— Я бы хотел взять себе австралийское имя. Можешь придумать?
— Хорошо… конечно. Например, Нед.
— Нед?
— Ну да, Нед.
— Решено. Теперь я Нед. Пожалуйста, окликни меня новым именем, посмотрим, обернусь я или нет.
Он отвернулся, и я для проверки крикнул: «Шейн!» Он не попался. Я испробовал Боба, Генри, Фредерика и даже Хот-пэнтис-21[51]. Он не шелохнулся. Но когда я крикнул «Нед!», мой новый знакомый обернулся и радостно оскалился.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил он. — Можно задать вопрос?
— Валяй.
— Почему ты здесь? Нам всем интересно.
Я оглянулся. Остальные тоже выползли из трюма прочистить ночным воздухом свои загрязнившиеся легкие. Отца лихорадило, он потел. Нед показал мне мокрую тряпку: