Внизу, в просветах между облаками, она рассмотрела двух своих дочерей, Анну и Елисавет. Сестры-принцессы были окружены огромной толпой народа. Люди бранились, ссорились, что-то выкрикивали и, такое впечатление, готовы были вот-вот схватиться врукопашную.
Катерина закричала, пытаясь остановить их, – и проснулась.
Сон! Это был сон!
Она легла поудобнее, стараясь не разбудить спящего рядом молодого любовника, и задумалась.
С некоторых пор (понятно с каких!) Катерина относилась к снам очень почтительно. По счастью, с тех приснопамятных времен вещие сны ее больше не осеняли. Но этот был именно вещим, она не сомневалась. И очень просто разгадать, что именно он предвещал – пожалуй что смерть. Ее, императрицы Екатерины Алексеевны, смерть. Муж-то ее давно уже вознесся к облакам. И вот теперь явился за женой… которая, можно сказать, приложила руку к его смерти. Нет, конечно, не прямо. Она не подлила ему злого зелья, не ударила ножом. Но он так и не оправился от того удара, который осенью 1724 года (неужели почти три года с тех пор прошло? Как время-то летит…) нанесли ему любимая жена и человек, чье имя для русского царя всегда было роковым.
Катерина помнила, как это было ужасно. Петр словно бы лишился рассудка от ярости, и Катерина понимала, что каждая минута ее жизни может стать минутою последней. Она охрипла от рыданий и ничего не видела заплывшими от слез глазами. Колени затекли, словно окаменели, вдобавок их то и дело простреливало мучительной болью. Еще бы: ведь Катерина уже три часа стояла перед мужем коленопреклоненной!
О Господи, о Господи…
Сначала, ворвавшись в ее покои, Петр сорвал со стола дорогое венецианское зеркало и швырнул на пол. Глядя на осколки, усеявшие пол, прорычал:
– Вот так же разобью и твое существование!
Катерина пожала плечами, дивясь, что вдруг произошло с мужем, и хладнокровно произнесла:
– От этого комната не станет лучше.
И тут же хладнокровие ее растаяло, словно льдинка, брошенная в раскаленную печь, и ужас, смертный ужас охватил ее. Петр бросил ей в лицо известие, что Матрена и Виллим Монс арестованы. О да, за взятки… Как бы не так! Петр страшно рассмеялся:
– Он был твоим любовником, а она – сводней меж вами! Проклятый род! Его отпрыски преследуют меня, словно посланцы дьявола!
И настало время ужаса…
Приступ гнева Петра был так силен, что дочери, Анна и Елисавет, прибежавшие на его страшный крик, едва не расстались с жизнью. Он раз двадцать выхватывал и прятал охотничий нож, который носил с собой, а потом начал снова и снова вонзать его в стену. Он хотел уничтожить все, что было связано с Катериной, даже рожденных ею детей! Бледный, словно смерть, с блуждающими глазами, метался он по комнате, круша все вокруг себя, и тело его было охвачено конвульсиями…