— Вы не стесняйтесь, кричите на здоровье, — поощрила она, — у меня все орут и матерятся. Зато потом сами увидите, как будет хорошо!..
Когда-то у меня была подружка — тоже профессиональная массажистка. И она иногда меня разминала — когда мне случалось что-нибудь «натрудить», «застудить» или «потянуть». Удовольствие сомнительное, спору нет. Но чтоб я от этого кричал — такого что-то не помню. Потому я и решил, что это у Елены такой оригинальный способ шутить. Ещё и подхехекнул ей, дурак:
— Хе-хе.
Я зря смеялся. Сперва было ещё ничего, втерпёж — её пальцы только попугивали меня, быстро-быстро отыскивая под кожей спрятанные там желвачки и бугорки. Эта боль была даже отчасти приятной. Но постепенно приятное сошло на нет, и стало просто больно. И не «просто», а очень больно. Точнее, так мне казалось тогда — ибо я ещё не знал, что такое настоящая боль.
Удивительно, думал я в те редкие моменты, когда мог думать, — видимо, у меня и впрямь серьёзные проблемы со спиной — а я и не знал. Моя мучительница подтверждала это, подробно комментируя каждый спазм, каждую напряжённую мышцу, которую находила в моем несчастном теле, отчего мне было, казалось, ещё хуже. Но попросить её замолчать я не решался — не мог унизиться перед женщиной, которая мне симпатична. Оказывается, гордость может быть пуще телесного страдания — даже такого сильного. Даже очень сильного. Даже очень-очень…
Я был уверен, что это скоро кончится, не может же она долго меня так мучить. Весь в поту и слезах, я скорчивал лицо под столом в оскаленную гармошку, благо никто не мог меня видеть. И странное дело! Какой-то частью сознания я не хотел, чтобы это прекращалось. Хотел и не хотел. Боль делала меня живым и алчущим бытия, как дикий зверь, заставляла существовать здесь и сейчас. В последний проблеск сознательной мысли у меня в голове мелькнуло, что боль — концентрат телесной жизни…
Секунду спустя я утратил способность к философским обобщениям. Ибо Лена ткнула мне пальцем куда-то под лопатку, отчего всё моё тело, с макушки до пяток, прошил будто бы электрический разряд такой чудовищной силы, что я не удержался и взвыл.
Впоследствии Лена рассказала мне, что это место называется «нож убийцы» — там якобы таится один из самых сложных и коварных спазмов, который так запросто не уберёшь — сперва надо доковыряться до него пальцем, чтобы больно стало где-то в грудине. Но тогда я не знал этих подробностей, да и не до них мне было. Я просто со всей доступной мне ясностью понял, что больше не выдержу, — и, плюнув на гордость, на симпатию, на своё мужское реноме и на соображения медицины, попытался приподняться. Но сильные руки массажистки с присущей им мягкой властностью удержали меня на месте: