– Ты вообще как?
– Выживу. Можешь мне поверить. Устал очень. А так – ничего серьезного. А ты?
– Аналогично. Делиена, ты уже привыкла к виду крови? Поможешь мне?
Морщась, он начал стягивать куртку. Лена поспешила помочь. За курткой последовала рубашка. Лену замутило – не доводилось ей видеть резаные раны серьезнее кухонных царапин. Маркус скосил глаза.
– Ничего страшного, – сообщил шут. – Поверхностно. Заживет как на собаке. Не пугайся, Лена.
– В самом деле, Делиена, ты что? – удивился Маркус. – Ты посмотри, сколько их у меня. Это ерунда. Особенно если ты немножко поможешь.
– Даже перевязать нечем, – сокрушенно сказала Лена.
– Ничего. Кровь уже не идет, и не пойдет, Карис заговорил. Но вот… – Он вытащил из-за пояса кинжал, который почему-то во дворце не отобрали, отвинтил рукоятку и достал оттуда иголку с ниткой. Рембо чертов. – Делиена, я понимаю, что страшно, но поверь, если не зашить, будет намного хуже. Я пару недель не смогу двигать рукой. А если зашьешь, заживет гораздо быстрее.
– Ага, – меланхолично подтвердил шут, – вон целое поле жизнянки. Гвардеец неспроста нас привез именно сюда. Мелочь, а приятно, правда?
– Делиена! – настойчиво повторил Маркус. – Я бы шута попросил, но он сам еле жив.
– Ну уж – еле…
– А сможешь зашить?
– Вряд ли. Руки дрожат. Лена, ты не бойся, все равно, когда рубят мечом, больнее, чем когда колют иголкой.
И Лена принялась шить. С ужасом протыкала живую плоть иглой внушительного размера, протягивала серую толстую нитку, стягивала края раны, заплетала нить, завязывала узлы, понимая, что Маркусу больно, очень больно, но он даже не вздрогнул ни разу, наверное, боялся ее испугать. Шитье она старалась компенсировать ласковыми и нежными прикосновениями. Понимала, что не чувствует он этих прикосновений, а все равно старалась. Завязав последний узелок, она откусила нитку, прикоснувшись губами к коже. Кровь и правда не шла, только вдоль грубого шва, где иголка входила в тело, выступил ряд мелких капелек, одна капелька попала на губы, и Лена невольно ее слизнула.
– Ну вот, – засмеялся Маркус, – теперь ты мне кровная сестра. Ты заметил, шут?
Тот кивнул. Мужчины переглянулись.
– Что он должен был заметить?
– Что ты преодолела себя, – объяснил Маркус. – Ты привыкаешь. Я же говорил, что ты быстро привыкнешь. Ну что, займемся нашим другом Рошем?
– Не надо мной заниматься, – вяло запротестовал шут, – мне так хорошо…
Маркус стащил с него рубашку.
– М-да… Не то чтоб псу под хвост все наше лечение, однако хорошего мало. Шрамы, боюсь, останутся.
– Мне в цирке не выступать, – сообщил шут. – Наличие шрамов я уж точно переживу. Ты вон весь… и ничего.