– Делиена, что с тобой? Черт меня возьми, ты что, впервые?
И такая смесь ужаса-удивления-восхищения и гордости была в его снова трубном голосе, что Лена невольно оглянулась. Во взгляде мачо были те же эмоции, что и в голосе.
– Почему отсюда так хорошо видно? – невпопад спросила она. Мачо опешил, секунду посоображал и отмахнулся левой рукой, которой придерживал на боку шпагу. Ножны царапнули о стену центробан… увитого плющом здания с портиком.
– Настройка. А как ты хотела? Каждый должен видеть глаза шута.
При слове «настройка» Лена сразу представила себе сисадмина, обожающего настраивать все компы под себя, любимого, и после его ухода все нужно было переделывать. Вот сидит где-то за плющом местный сисадмин и выставляет параметры разрешения экрана, чтоб без увеличения через всю площадь были видны серо-синие в крапинку глаза и крохотная улыбка... он опять чуточку улыбался Лене, хотя губы кривились от боли, а полоса на белой рубашке стала широкой-широкой… Она видела это затылком, потому что смотрела на мачо, а не на помост, не на крест из самого прочного материала и не на деловитого палача с блестящей лысиной, снова сматывающего свое лассо… Новое «А-ахх!» толпы не заглушило другого звука: судорожного вздоха человека с темно-серыми волосами. У Лены опять закружилась голова, и крепкая рука мачо пришлась очень кстати.
– Ну надо же, – пробормотал он, – я думал, мы с тобой просто не встречались никогда, а ты впервые… Сколько же лет… И этот еще видит… Ну где я был раньше…
– Где вы были раньше?
И его тоже простой вопрос в ответ на риторическую реплику выбил из колеи. Так вот тебе. Не будет из себя этакого бродячего идальго изображать, прямо эталон мужества… пожилой эталон, особенно если с точки зрения девчонки с тощенькими ножками. Она заставила себя оглянуться и встретить сине-серый взгляд. Губы и правда кривились от боли, и дышал он уже не так ровно, но на толпу смотрел еще более оскорбляюще, а на Лену – еще более внимательно. С симпатией. С улыбкой. С облегчением узнавания.
– За что его?
– А за что казнят шутов? – почти обрадованно заговорил мачо. – За длинный язык. Не то сказал, не тому сказал, не вовремя сказал. Хотя официально считается, что он имел дерзость положить взгляд на королеву. Уверяю тебя, это враки. Скорее, королева положила взгляд на него, а этот счел себя слишком независимым…
– А разве он не независимый?
– Делиена! – воскликнул мачо. – Откуда та свалилась на мою голову такая? Разве может шут быть независимым?
– Только шут и может, – отрезала Лена. Представление о шутах она имела на уровне Дюма, Даля в «Короле Лире» и афоризма насчет того, что шуты правят королями. Почему она сказала именно так, она не знала, но мачо принял ее слова как нечто высокомудрое и имеющее чрезвычайно большое значение и глубоко задумался. Не выпуская ее руки. Распятый шут вдруг подмигнул, и толпа радостно засмеялась, а он снова посмотрел на Лену: видишь, с кем приходится иметь дело, палец покажи – захохочут, а ты почему не смеешься – смейся! Смейся! Веселись! Радостное событие! Шутов не каждый день казнят!