— …в конце концов, не обязательно обсуждать это с Москвой, — вздохнул Георгий, понимая, что друг его слушает и дела шпионажа его заботят сейчас ничтожно мало.
— Да-да, верно, — рассеянно покивал Лайонел.
Георгий поправил ворот кожаной куртки и, вновь издохнув, произнес:
— Прости, если это не мое дело, но я убежден, охотники Шалаева не опасны.
— Они выследили Вильяма, — очнувшись от своих мыслей, пояснил Лайонел. — Шалаев-старший преподнес сегодня днем Кате свою визитку. — Он задумчиво улыбнулся уголками губ. — Девчонка неплохо держалась… Трепаться не в ее интересах. Приятно знать, что она это понимает.
Молодой человек махнул другу, чтоб тот следовал за ним. Они пересекли поле, дорогу и неспешно пошли вдоль Павловских казарм.
— Не нравится мне Шалаев, — обронил Лайонел. — Неблагодарный тип, я ведь ему жизнь сохранил!
— Ты убил его отца, — напомнил Георгий.
— Потому что его отец хотел убить меня. — Молодой человек сунул руки в карманы черного пальто. — Утомили уже эти Ван Хельсинги.
Друг посмеялся.
— Слышал, Ферран в Париже истребил всех охотников до единого.
— Да, он упоминал. — Лайонел заметил на себе пристальный взгляд и поинтересовался: — Тебе есть что мне сказать?
— Не знаю… — Георгий замешкался, но потом неожиданно выпалил: — Ферран перед отъездом заезжал к Анжелике… Интересно, зачем?
— Хм, полагаю, выказать свое почтение. Они знакомы больше сотни лет, можно сказать, родственники.
Лайонел остановился на Зимнем мосту и облокотился на гранитные парапеты.
— Ты на что-то намекаешь?
Георгий пожал плечами и, отводя взгляд, пробормотал:
— Ты много думаешь об этой девочке, Кате.
Ледяные глаза раздраженно сузились:
— Конечно, я о ней думаю! Вильям подвергает себя и всех нас опасности, встречаясь с ней!
— Тебя действительно именно это беспокоит?
Лайонел не ответил.
Молодые люди еще недолго постояли на мосту и двинулись к Зимнему дворцу. Площадь пестрела людьми, студентами, туристами — тут было оживленно в любое время года и суток.
Георгий взглянул на Ангела мира, венчавшего колону в центре площади, и с немым вопросом повернул голову к Лайонелу.
— Может быть, — обронил тот.
— Мне странно, — хмыкнул друг, — в случае с Зазаровским ты перестраховался и действовал без раздумий, а что мешает тебе сейчас так поступить?
— Что мешает? — Лайонел улыбнулся. — Ничтожно мало! Мой брат не зашвырнул пока свою подружку на Александрийскую колонну, чтоб крест Ангела мира пропорол ей живот, а кровь изо рта стекала Вильяму в стакан. Зазаровский слишком много себе позволил в отношении жителей этого города!
— Уж не поклоннику канала Грибоедова рассуждать о несчастных жителях города, — упрекнул Георгий. — Какой смысл держать Зазаровского в тюрьме? Там он абсолютно бесполезен, а если ему удастся выйти, у тебя появится серьезный враг. Лучше его убить. Скажешь, это никогда не поздно? Мне думается иначе.