Интервью с жеребцом буденновской породы Алмазом Альтаировичем (Кошкин) - страница 3

- А как обычно воевали?

- Ну, сам понимаешь, мы ребят к рубежу подвозим, они спешиваются, с нами коновод остается, сперва был один на десять коней, потом один на двадцать. Они идут в атаку, а мы ждем.

- Переживали?

- Конечно! Мы же с ними... Понимаешь, вообще говоря, в эскадроне была полная взаимозаменяемость, то есть если всадника убили, а у другого – коня, то сел и дальше воюй, но все равно друг к другу привязывались очень, я капитана Удаленького без слов и без повода понимал. Он меня и шпорами-то никогда не трогал.

- Как кормили на фронте?

- Знаешь, как у поэта Твардовского написано: «Есть войны закон не новый: в отступленьи ешь ты вдоволь, в обороне – так и сяк, в наступленье – натощак». Вот очень точно он написал. Конечно, по всякому бывало. Хотя, нас старались кормить по норме, овес был. И при том конники его же жрали: овсяная каша, овсяный кисель. Удаленький, уже майор был, говорит мне как-то: еще месяц так постолуемся, я лучше тебя ржать буду.

- Были ли какие-то межнациональные трения между конями?

- Нет, я такого не припомню. У нас пополнение и из Средней Азии было, и из Монголии – никаких драк, ничего. Хотя, конечно, мы, сперва над монголами посмеивались, мол, что вы за кони? Мыши с копытами. Но они себя быстро уважать научили: очень сильные были и страшно выносливые. На нем полная выкладка, всадник, да еще лишняя пара сумок висит, а он трусит себе... Они нас учили, как траву из под снега копытом выбивать.

- Что для коня на войне было самое страшное?

- Ну-у-у, как сказать. Много страшного было, но мне всего хуже казалось под налет попасть. Люди залечь могут, а мы? Несутся кони по полю, а эти низко так ходят, еда пропеллерами не рубят, и расстреливают. Да, это самое страшное.

- Какое отношение было к коням комиссаров и особистов?

- Особиста мы и не видели, он со штабом ездил, на машине. Комиссары, в общем, с нами все время были, ну какие тут отношения? Как-то раз на привале Абрек, мерин комиссара полка, начал было нам политинформацию устраивать, но у нас же народ такой! Был в первом эскадроне конек монгольский, Баурджан, исключительно ржать умел, причем начнет так на высокой ноте и тянет, ровно твоя бомба свистит. Вот подобрался он к Абреку сзади, ну и завел. Тот аж на дыбы встал, да как бросится прочь, орет: «Воздух! Воздух!», кухню опрокинул. Мы, конечно, стоим, ржем... Да нет, ничего нам не было, хотя все знали, кто это устроил.

- Ваш корпус одним из первых вступил в контакт с американцами в Австрии, не расскажете об этом подробнее

(Алмаз Альтаирович ржет) - Было, как же. Подполковник Удаленький уже полком тогда командовал, а о том, что нам навстречу идут американцы, наша разведка доложила. Мы себя быстро в порядок привели и решили их встретить, как положено. Нет, что они стрелять начнут, мы не боялись. Это танки можно за немецкие принять, а нас-то что? В общем, выехали, а нам навстречу колонна – бронетранспортеры, грузовики, танков немного. И мы галопом туда-сюда, два раза прошли, потом Удаленький у их командира револьвер на шашку выменял. Но долго с ними не задерживались – пришел приказ на север выдвигаться, там нам и сказали, что война кончилась.