— Да, каюсь, поддался нежным чувствам. Мне казалось, что ты просто не сразу можешь раскрыться. Но за полгода я убедился, что настоящей актрисы из тебя не выйдет. А быть всю жизнь на третьих ролях — зачем тебе это?
Юля снова заплакала от бессильной ярости. Увы, она опять была вынуждена смирять свой гнев, чтобы окончательно не испортить отношения с этим человеком, не нажить в его лице врага. А Жорж, расценив ее слезы по-своему, вновь принялся утешать девушку:
— Успокойся, милая, это же не конец света. Ну, не станешь ты великой актрисой, — так ведь не каждому дано, это редкий дар. И лучше сразу об этом узнать, чем всю жизнь терзаться и завидовать другим. К тому же, ты вполне можешь быть прекрасной ведущей в каком-нибудь телешоу — и получишь свою долю славы и успеха. Да и в наших телефильмах теперь среди молодых актрис редко встретишь умеющую профессионально играть. А уж внешностью ты их почти всех превосходишь. Это и не удивительно. Сейчас там все держится на спонсорах, а те дают деньги на раскрутку своих детей, жен, любовниц. Ну, а настоящие актрисы или хотя бы красавицы заполняют экраны в двух случаях: либо при тоталитарном режиме, либо при цивилизованном рынке. Из первого мы уже выбрались, а ко второму пока близко не добрались. Так что, девочка, в телефильмах ты еще имеешь шанс заблестеть. Почему бы тебе не обратиться за помощью к Голенищеву? Телевидение — это по его части.
— Ты хочешь сказать… — Юля всхлипнула, — хочешь сказать, что мне пора искать себе другого любовника и покровителя? Спасибо за бесплатный совет. Но только у меня принцип: где едят — там не гадят. Я служу у Голенищевых домработницей и никогда не стану там еще…
— Успокойся, — прервал ее Жорж. — Ничего такого я не имел в виду. Да и Голенищев не будет использовать тебя как любовницу, он сейчас не на той стадии. Ей-богу, попробуй поговорить с ним чисто по-человечески, выбери минуту. Ну, а если и он не поможет, все равно не отчаивайся, жизнь не кончена. Ты вполне сможешь играть в каком-нибудь провинциальном театре или вести драмкружок…
— В сельском клубе или дворце пионеров? — со злостью уточнила Юля. — Благодарю покорно. Не надо мне вашего сочувствия, Жорж Иванович, как-нибудь обойдусь. И не для того я столько всего натерпелась в Москве, чтобы снова возвратиться в свой Бряхимов, где актеры по полгода не получают зарплаты, а в театрах залы полупустые.
С этими словами Юля, уже ни на что не надеясь в доме у Фалина, решительно вышла в прихожую, схватила с вешалки куртку, сунула ноги в ботинки и стала торопливо открывать замок входной двери. Замок не поддавался, и Жорж, мягко отстранив девушку, открыл его сам. Юля, не взглянув на Фалина, кинулась прочь из его квартиры, но он успел сказать ей напоследок: