.
Таким образом, по
теории св. Фомы, воля потому только свободна, что она движется к цели не
внешними предметами, а самим Богом. Сообразно со своим учением о господстве в
мире вечного закона и предустановленного Богом порядка, св. Фома естественно
должен был подчинить и движения воли общей связи причин и следствий, восходящей
к первой причине – к Богу. Но этим, собственно говоря, уничтожается человеческая
свобода. Стоицизм, последовательно развивая свои начала, действительно ее
отрицал, признавая повсюду господство необходимости, или рока. Св. Фома в этом
отношении не мог уклониться от христианского учения; он находил здесь поддержку
и в авторитете Аристотеля. Поэтому он старается спасти свободу, объясняя, что
Бог не движет волю необходимым образом, ибо он движет вещи сообразно с их
природой, а природа воли состоит в том, что она не определяется к одному
какому-либо действию, а относится безразлично ко многим>31. Нельзя не сказать, что это
объяснение нисколько не разрешает затруднения. Спрашивается: чем же
определяется движение воли к тому или другому предмету, и в каком отношении
находится эта второстепенная причина к первоначальной?
С. 51
Когда мы понимаем
все мироздание как общую цепь причин и следствий, идущую сверху донизу в
неизменном порядке, мы непременно должны от каждой второстепенной причины
восходить к предшествующей, и так далее к первому двигателю, и тогда все
представится нам произведением необходимости. Для свободы здесь нет места,
Св. Фома переходит
затем к различным свойствам движений воли. Существенно в них то, что они могут
быть нравственны или безнравственны, то есть направляться к добру или
отклоняться от него. Но здесь возникает вопрос: каким образом возможны вообще
безнравственные действия? Воля всегда движется в виду цели, то есть
представляемого добра; всякое бытие как предмет желания есть добро;
следовательно, воля, по-видимому, всегда стремится к добру. Что же означает в
ней зло? Так как добро и бытие одно и то же, отвечает св. Фома, то очевидно,
что вещь настолько хороша, насколько в ней есть бытие, и настолько дурна,
насколько в ней есть недостатков и несовершенств. Зло имеет, следовательно,
значение чисто отрицательное. В приложении к воле, которая всегда движется в
виду цели, добро и зло зависят главным образом от свойства самой цели и от
расположения действия в отношении к ней. Но внешние движения воли зависят от
внутренних; первые относятся к последним, как материя к форме. Внешние действия
тогда только нравственны, когда они добровольны. Следовательно, весь вопрос
сводится к тому, какова цель внутреннего движения воли и как располагается воля
к ее достижению? Цель, или предмет воли, ей соразмерный, единственно тот,
который представляется ей разумом, ибо добро чувственное всегда частное и
неполное; один разум дает понятие о добре всеобщем и совершенном.
Следовательно, доброта воли зависит от покорности ее разуму. Разум есть правило
и мерило воли. Но так как всякая второстепенная причина заимствует свою силу от
причины первоначальной, то и человеческий разум получает свое значение, как
правило воли, от верховного, божественного разума, который, как правило и
мерило движений, есть вечный закон. Поэтому доброта воли гораздо более зависит
от ее соразмерности с вечным законом, нежели с человеческим разумом