Она решила махнуть рукой. Забить. Притвориться, что ничего не было. Свернуть с дорожки, на которой она наступила на острую корягу и поранилась. После Восьмого марта они не виделись с Владом целый месяц: Ариадна избегала встреч. Влад не навязывался ей, но она чувствовала, что он грустит и скучает по ней. Молча. Между ними образовалась связь, которую невозможно было разорвать никакими средствами — по крайней мере, Ариадна таких средств не знала. «С глаз долой — из сердца вон» не сработало. А вырвать у себя сердце, чтоб не саднило — нет, такой кровавый ужас был ей не под силу. Хотя может быть, и помогло бы. Помогло же капитану «Летучего голландца» Дэви Джонсу из «Пиратов Карибского моря». На какое-то время.
Запру я сердце в кованый сундук,
Похороню в пещере безымянной,
Дорогу к ней из памяти сотру,
А ключ дам проглотить утробе моря.
Останется от боли лишь фантом,
А призрак радости растает над волнами,
Всё — там, под крышкой старой сундука,
Хоть похоронено, но не забыто.
От себя не убежишь… Смяв листок со стихами, она поднесла к нему пламя зажигалки. Строчки горят, но боль остаётся.
Но, сколько ни избегала Ариадна Влада, встретиться снова им всё же пришлось. В апреле от сердечного приступа умер отец, и девушка осталась совсем одна. Мама умерла десятью годами раньше.
Ариадна была в состоянии ступора. Ничего не понимала. Больница, морг, какие-то люди, к которым нужно было пойти и получить какие-то бумаги. Всё понеслось вокруг неё жуткой каруселью, но поверх всей этой круговерти было написано жирными чёрными буквами: папы больше нет. Его тело лежало в морге, а она всё ещё пребывала в шоке. Организация похорон. Да, но как?.. Её рассудок был парализован.
Когда зазвонил мобильный, она не сразу ответила: просто не понимала, кому она сейчас могла быть нужна. Телефон смолк, но через пять минут зазвонил снова, и нервы болезненно натянулись. Ниточка, связь. Она зазвенела, омертвевшее сердце ожило и заболело. Ариадна ещё не видела, чей номер высвечивался на дисплее, но уже знала, кто это был.
— Русалочка, привет.
От теплоты знакомого летнего голоса дыхание перехватило, в горле что-то булькнуло, но слёзы так и не пошли.
— Ариша, что случилось?
Она пролепетала:
— Папа умер… Я… я отупела совсем. Не знаю, что делать…
Влад приехал сразу же. Но не один: с ним был голубоглазый брюнет, которого он представил как своего друга Даниила. То, что Даниил такой же необычный, Ариадна поняла сразу — по волне силы, от которой волоски на теле становились дыбом. Он был не солнцем, а звездой — яркой, но не такой тёплой, как Влад. На немой вопрос, читавшийся в глазах Даниила, — о том, кем ему доводилась Ариадна, Влад ответил: