— То есть, уже два убийства, и оба не случайны? — спросил он.
— Да, Алексей Дмитриевич. Нож в сердце случайным не бывает.
— А подозреваемые есть?
— Есть один человек, но сразу подтвердить его причастность к убийству невозможно, нужна экспертиза. Вполне возможно, что он убил и второго человека, у него есть для этого мотив.
— Да, это дело хуже, чем я думал, — признался Кудимов. — Сейчас я попробую найти какой-нибудь транспорт, лодку, или катер, и тогда вам перезвоню.
Перезвонил он часа через два. К этому времени Юрий закончил осмотр, оформил все протоколы, и, собрав всех мужчин, двинулся к телу Сомова.
— Юрий Андреевич, пока ничем помочь не могу, катер спасателей где-то на вызове, там целая семья этой ночью утонула. Говорят, вернется не ранее вечера.
— Хорошо, я решил перенести оба тела в помещение. Мы все запротоколируем, снимем тела на видео. Что ждать криминалистов, все равно в такую погоду никаких следов тут уже не обнаружишь.
— Ладно, Юрий Андреевич, вы человек опытный, действуйте там по обстоятельствам.
Обстоятельства оказались более чем странные и неприятные. Когда они все толпой пришли к месту последней охоты Сомова, и Юра-Штурман отвернул брезент, прикрывающий тело Сомова, Астафьев сразу понял, что тело лежит как-то по-другому.
— Странно, — пробормотал он, потом глянул на Демченко, сосредоточено фотографирующего труп, потом на Ветрова. Тот тоже был немало удивлен.
— Он как-то не так лежит, — предположит сторож, — Палыч словно сполз в озеро.
Да, если раньше вода только касалась подошв резиновых сапог хозяина «Дубков», то теперь тело лежало по колено в воде.
— Вода, поди, прибыла, — неуверенно предложил Соленов. Следователь окончательно откинул брезент, и увидел то, чего прошлым вечером точно не было. На зеленой материи армейской камуфляжной фуражки отпечатался рельеф подошвы резинового сапога.
— Так, и кто же тут из вас ночью приходил? — спросил Астафьев. — Кто тут топтался?
Все начали пожимать плечами, переглядываться.
— Ну, хорошо, — он обернулся к Соленову. — Снимите тело, как есть, особенно этот след.
Пока Соленов снимал, на ум Астафьеву пришла неожиданная мысль. Он нагнулся, расстегнул пуговицы камуфляжа, и… Стоящий рядом с ним Юрий даже присвистнул.
— Это что такое? — спросил он.
Да, сегодня рана Сомова выглядела, по крайней мере, в три раза больше, чем вчера. В грудь старика, словно снаряд попал. Мясо словно вывернули наружу, были видны даже какие-то явные надрезы.
— Это уже, как это, негро, негро… — забормотал Демченко.
— Некрофилия? — спросил Астафьев.
— Ну да.
— Да, какая уж тут любовь, скорее, глумление над трупами, — поправил Юрий.