— А быстро только кошки рождаются, Коля, — скривился Демченко. — Давайте тогда, собирайте, что у кого осталось, и айда в беседку. После вчерашнего перепоя мне как-то легче на воздухе.
Харчей у народа осталось еще много, по крайней мене на завтрак хватило всем. Завтракали в беседке, под аккомпанемент все непрекращающегося дождя. Сначала настроение было тягостное. Помянули Аркадия, потихоньку, с оглядкой на Императора позлословили о возможном убийце Максимова. Но постепенно публика «разогрелась», пошли тосты, анекдоты, благо спиртного все привезли немеренно. Нашелся и еще один повод для веселья, дождь, наконец-то, начал утихать, и постепенно прекратился совсем. Резким контрастом всей этой веселой компании смотрелись супруги Зотовы. Они и сидели по разные стороны стола, и выглядели как на настоящих похоронах. Вера почти ничего не ела, только все потягивала темное, тягучее вино, "Черный лекарь", запас бутылок, которого в багажнике "Ланд Крузера", казалось, был неисчислим. Сам Зотов пил только водку, причем в таких количествах, что было удивительно, как он еще держатся на ногах.
Неожиданно в разговор мужчин вмешалась Вера.
— Как вы так можете шутить, когда двое ваших товарищей лежат сейчас мертвыми?! Неужели вам ничуть их не жалко, не страшно, не жутко?
Охотники переглянулись.
— Ну, Вера… Олеговна, — Прокопьев с явным трудом вспомнил отчество Зотовой. — Мы вот с Юркой, например, люди военные. Это уже у нас было и не раз. В том же Афгане. Сидишь так же вот, беседуешь с мужиками, спирт пьешь, а потом вылет, и через час его уже несут мертвым. А бывало и так, что там оставались, и хоронить было нечего…
Он замолк, а в разговор вступил Демченко.
— Мы же, Оля, тут все охотники. Это только Колька вон крови боится, а так… Животное иногда более жалко, чем человека. Я, помню, подошел одну косулю добить, нож вытащил, а она голову подняла, взглянула на меня… А глаза у них красивые, как у женщин. Так и не смог ее добить, Сомова тогда попросил.
— Все равно это жестоко, — она замолкла и отвернулась. Все немного помолчали, потом разговор невольно перешел на покойного Сомова и судьбу его турбазы.
— Да, а кому ж теперь «Дубки» отойдут? — спросил Васин, рассматривая занесенный сильным порывом ветра здоровенный дубовый лист. — Детей у Палыча не было, значит государству?
— Да хрен ему, а не государству, — неожиданно окрысился Зотов. — Я с Палычем почти договорился о продаже «Дубков».
— Это когда это? — удивился Соленов.
— Да, был разговор, дня три назад. Палыч был в городе, приезжал ко мне, кабель ему опять был нужен, электрический, времянку хотел сделать, на те вон коттеджи, восстанавливать их думал, — он кивнул головой в сторону самых разрушенных строений. — Так, подпили мы хорошо, и я его тогда почти уломал. Обещал он подумать. Сказал, что если продаст «Дубки», то только мне.