— А семья у него была?
— Была, но уже нет.
— Как это? — не понял Колодников. — Что значит, уже нет?
— Была у него семья, жена, сын. Но лет пять назад они развелись, а с год назад сын погиб. Он у него этот был, на мотоцикле гонял. Вот на нем он и разбился, на соревнованиях. Палыч тоже на похороны ездил, горевал очень, что без внука остался.
— А эти, которые вчера приезжали, тоже про семью спрашивали?
— Да, а как же!
— А почему Сомов, собственно, не говорил ни кому про сына? — этот вопрос почему-то интересовал Колодникова больше всего.
Марья Васильевна пожала плечами.
— Да кто его знает. Он вообще был мужик хитрый, Пал Палыч, себе на уме. Может, стеснялся, что сына не воспитывал столько лет, не знаю даже.
Тут в прихожую ввалилась группа мужиков самой, что ни на есть рабочей наружности. Запахло вчерашним перегаром.
— Мать, когда выносить гроб, сейчас, что ли? — спросил один из них.
— Нет, в три же сказали вам, катафалк в три приедет. Тогда и выносить будем.
— Надо бы по сто грамм, мамаша, для сугрева, — предложил другой. — Холодно на улице то.
— После, после выноса. А до этого грамма не дам. Вон, у Дмитриевны такие же, как вы насугревались, и гроб на лестнице уронили. Подождете, не помрете. На лестнице постоите, в подъезде, там не так дует.
Она обернулась к Колодникову, и довольным голосом заметила: — Круглый этот, Васин, своих мужиков прислал, гроб выносить и все остальное. Молодец.
— Куда венки? — снова донеслось из прихожей.
— Ой, сюда давайте, сюда! — экономка Сомова снова ринулась в круговорот неотложных дел, и Колодников тихо, по-английски, покинул пропахшую ладаном и мертвечиной квартиру.
Как день не задался с утра, так он и шел дальше своей унылой колеей сплошных неприятностей. Юрий не успел оправиться от инцидента с Ольгой, как его мобильник выдал тревожную трель. Астафьев глянул на имя адресата, и сразу понял, что звонок этого адресата в это время суток грозит какой-то плохой вестью. Так что он заранее морщился, поднося мобильник к уху.
— Да, что случилось, Лена?
— Юр, Юрочка, выручай, а?
Этот ласковый голос подтвердил его худшие опасения. С Ленкой Фоминой у него был длительный, многолетний, затяжной роман, прерывающийся на время очередного замужества Ленки, и возобновляющийся сразу, после его окончания. Елена была самой красивой женщиной, встречавшейся в жизни Астафьева, это он признавал беззаговорочно. В реальном мире таких нет, они существуют только на глянцевых обложках импортных журналов, иногда их показывают по телевизору. При этом Елена никогда не ходила по подиуму, но охмурить очередного железногорского миллионера было для нее все равно, что сходить в кино на вечерний сеанс. Подобный брак редко когда продолжался более трех лет, а в промежутках между ними, Елена появлялась в Кривове, отдыхая от очередного бракоразводного процесса, и набираясь сил к новому прыжку в законное замужество. Привлекало его при этом не только любимая мамочка и младшая сестра, стремительно набирающая такую же обольстительную форму, но и Астафьев, которого эта кривовская Соломея считала идеальным партнером в кровати.