Капитан выдохнул ей в лицо струю табачного дыма. Голографическая девица поморщилась и оставила его в покое, чтобы привязаться к другому прохожему.
С каждым годом рекламные голограммы становились все более совершенными. Теперь они пахли и дышали. Клов понятия не имел, как это делается, но был недоволен существующим положением вещей. Если так пойдет и дальше, скоро люди-голограммы станут совершенно неотличимы от реальных людей. И как тогда прикажешь общаться с людьми? Как выяснить, кто из прохожих и собеседников по-настоящему реален, а кто — всего лишь призрак, обретший зыбкую голографическую плоть?
Затянувшись еще раз, Клов швырнул окурок в материализовавшийся рядом с ним бочонок-утилизатор и зашагал к двери ночного клуба.
Внутри было шумно и дымно. На плоских экранах телевизоров, вмонтированных в стены, круглосуточно крутили анимэ. Большеглазые героини в задранных юбчонках и драных гольфах, с телами и голосами девчонок-дошколят рубили мечами жутких чудовищ, летая по воздуху, наподобие мотыльков.
Клов, которого, в отличие от завсегдатаев заведения, ничуть не возбуждали белые трусики и голые ляжки нарисованных подростков, отвернулся от телеэкрана и сказал, обращаясь в бармену:
— Стакан крепкого саке. И что-нибудь закусить.
— Будет сделано, офицер-сан, — отозвался грузный, широколицый бармен, склонив голову в почтительном поклоне.
Вскоре, прихлебывая саке, капитан снова впал в рассеянную задумчивость, из которой его вывел спор бармена и какого-то пьяного, агрессивного посетителя.
— Я просто хочу узнать свой гороскоп на следующую неделю, — говорил бармен.
— Я тебе и так скажу, — безапелляционно отвечал пьяница. — Ты кто по гороскопу?
— Овен.
— Овен… Так, что там у нас для Овнов… Ну, слушай. На следующей неделе всякие пидоры будут ссать на вас с высокой колокольни. Приготовьте полотенце.
— Все? — спросил бармен.
Пьяница кивнул:
— Все.
— Очень смешно.
— Ну, так смейся! Чего ж ты морду воротишь? Слушай, а чего это твоя толстая харя так просит кулака, а?
Клов, которого противный голос пьяницы отвлекал от размышлений, схватил скандалиста за шиворот куртки, хорошенько встряхнул и сказал:
— Тащи свою задницу за дверь, пока я не разрезал тебе пузо и не спустил твою энергию-танден в унитаз.
— Прошу прощения, господин офицер, — заблеял пьяница, скосив перепуганные глаза на кинжал Клова. — Такое больше не повторится.
Клов отпустил его. Пьяница низко и подобострастно поклонился, затем ссутулился и засеменил прочь.
— Благодарю вас, офицер-сан, — низко поклонился ему бармен.
— Не стоит благодарности. — Клов отхлебнул саке. — Что слышно про Пастыря Накамуру?