— Наверное, ты отправишься в романтический круиз? Или совершишь организованную поездку на какой-нибудь из островов Барьерного рифа, а? — язвительно предположила Мойра.
Джасмин смиренно вздохнула.
— Возможно, мама. В последние две недели. — (Мойра Макканн скептически оглядела свою дочь.) — Но в те несколько свободных дней, которые у меня будут до Рождества, я собираюсь покупать подарки — без суматохи. Не вылетая в обеденный перерыв, не бегая после работы… Вот от этого я получу истинное удовольствие.
— Ты в самом деле уже заказала билет? — как бы невзначай спросила мать, а Джасмин подозрительно взглянула на нее: у дочери вызвало крайнее недоверие то, что мать вдруг перешла на такой примирительный тон.
— Нет. Пока еще нет, — осторожно ответила Джасмин. — Но я припасла несколько буклетов. А что?
— Так, ничего.
— Правда? — недоверчиво спросила Джасмин, прерывая затянувшееся молчание.
Ее мать покинула свое излюбленное место у широкого окна и направилась по ковру к дочери, чтобы сесть напротив нее.
— Не совсем. — Мать небрежно отмахнулась вызвавшим ее возмущение письмом, которое не выпускала из рук. — Все дело в этом письме твоего деда. Вернее, его жены. — Мать еще раз презрительно взглянула на письмо. — Его жены! Господи, да ведь это почти непристойность!
— Дед сам решил жениться на Лорелле, — устало заметила Джасмин и запустила пальцы в свои волнистые рыжие волосы. Этот разговор, в различных вариациях, у нее с матерью повторялся уже бессчетное число раз. — И конечно же, это его личное дело, — добавила она. — Он же был зрелым человеком, и в таком возрасте, когда мог сам принимать решения.
— Скорее, в таком возрасте, когда легко сделать из себя посмешище! — воскликнула Мойра. — Джасмин, ты ведь не станешь отрицать, что Лорелла всегда была… ну, такой франтихой… всегда расфуфыренная…
Джасмин пожала плечами.
— Она была заметной женщиной и просто подчеркивала свою красоту.
— Да уж, красоту! Я все-таки считаю, что она была вульгарна.
— Мама! — возмутилась Джасмин.
Но Мойра не унималась:
— И что за брак мог у них получиться? Ведь твоему деду было под шестьдесят, и здоровье у него уже пошатнулось. Лорелла на добрых двадцать лет моложе его. До чего все это отвратительно!
— Хватит, мама, — оборвала ее Джасмин. — Мне не хочется обсуждать половую жизнь своего деда. Извини уж.
— Не груби, Джасмин, — скривив рот, проговорила Мойра Макканн с постоянным для нее выражением оскорбленной жертвы.
— Но…
Мойра остановила ее жестом.
— Мне кажется, нам надо сменить тему. Кроме того, я хочу поговорить об этом письме.