В 1938 году, потрясенный событиями в предвоенном Берлине, Тотила покидает «башню из слоновой кости» своей поэтической алхимической лаборатории. В этом году он написал три «письма». Помню, как он говорил, что ему хотелось, чтобы какой-нибудь добросердечный покровитель напечатал их и сбросил с небес на Европу. Два письма адресованы соответственно «матери» и «отцу», а в третьем содержится обращение матери к сыну. Письма адресованы, однако, не его личным родителям, ибо «отец» символизирует «абсолютного отца» или империалистический «принцип отца». Лучше всего эту концепцию передает поэтический язык первого письма.
«Дорогая мама!
Я уже принял решение. Совпадает ли оно с твоим? Что бы я ни делал, я делимо это ради твоего блага. Поступаешь ли и ты таким же образом со мной, твоим ребенком? Или же ты замешана в делах, которые могут причинить мне вред? Я знаю, что ты служишь моему отцу и делаешь это по доброте своего сердца. Я знаю, что ты желаешь добра ему и мне. И все же это не приводит к нашему благополучию, ибо ты поддерживаешь нашего кормильца, но пищу я все-таки получаю от тебя. Разве не так? Получил я пропитание и в чреве твоем. А теперь? Разве отец взял на себя заботу о пропитании? Он - добытчик, и оставляет пропитание себе? Разве возможно, чтобы он не хотел кормить меня? Или он хочет сделать на моем пропитании бизнес? Значит, он не мой кормилец. О, мама! Какое скверное слово я только что произнес! Сделать на нашем пропитании бизнес! Он не посмеет сделать это! Я не верю в это. Но ведь ты занимаешься покупками. Ты ходишь в магазин и платишь деньги за мое пропитание. Деньги! Их зарабатывает отец. Но откуда у него время, чтобы зарабатывать деньги, если он должен пахать, сеять, убирать урожай, печь хлеб? Откуда у него время, чтобы зарабатывать деньги? Разве ты поручила ему зарабатывать деньги? И ты не оставила за собой право зарабатывать деньги? Как это случилось? Ты утратила это право? И теперь снова завоевала его? Героическая мама, теперь, когда ты зарабатываешь деньги, как тебе удается найти время, чтобы носить меня в своем чреве, кормить меня и укладывать спать? Что я говорю? Ты должна еще мыть меня, одевать, учить ходить. Ходить. Этому я учился сам. Я слишком несообразителен. Я хочу сказать, что еще ты должна учить меня говорить. Это ты научила меня произносить «мама» и «папа»? Или я появился на свет с этими вечными звуками? Когда я закрываю рот, мои губы сжимаются, и я произношу «м-м». Затем я вижу твою кроткую улыбку и произношу «а». Но издаю звук «ма». Ты слышишь меня и отвечаешь «ма». И тогда, преисполненный радости, я говорю «ма-ма». Я открыл материнский язык всех вещей. Так что там о деньгах? Ведь мы говорили о деньгах. Почему я задумался о том, как я научился произносить и тяжеловесный слог «па»? И все же, когда я научился этому слогу, почему мне так нравилось повторять «па-па», видя твои сияющие глаза? Дорогая мама, давай поговорим о деньгах в другой раз. Твой сын».