– Где ты был? – со злостью спросила она.
– Во дворце…Меня неожиданно вызвали во дворец. Прямо таки с караулом увели, как высокую особу, – восторженно шептал дядя, но достаточно громко, чтобы слова доходили до слуха окружающих.
– А может, как в тюрьму? – тоже довольно громко спросила она.
Дядю передернуло, он умоляюще посмотрел на племянницу, но она на этом не успокоилась. Вердана безжалостно оторвала лоскутик от его одежды…На глазах у всех!
– Не в тон, – пояснила она и бросила кусок материи на камни двора, потом взялась за следующий, только прежде чем оторвать его добавила. – Убери отсюда всех этих бездельников, пока я не сделала из твоего наряда костюм голодранца. Они снуют по дому хуже воров! Когда я закончу с твоей одеждой…возьмусь за меч и разгоню эту компанию сама, а тех, кто убежать не успеет, передушу.
Дядя вытянулся в струнку и изобразил испуг с нелепой ухмылкой вперемежку.
– Успокойся, умоляю. Я отвык…, я забыл…, что ты не любишь… подобное общество… Иди в дом.
– В дом? Там повернуться негде. Вот с дома и начну.
Бедняге пришлось немного побегать, тем не менее, гости достаточно скоро разошлись. Она стояла одна посреди большой гостевой залы и наслаждалась простором и тишиной. Тусклые светильники делали пространство еще большим. Стояла она впрочем, недолго, ноги от усталости подгибались.
Откуда-то возник Урсу, он тоже брел устало, возвращал вещи на свои места.
– Они выпили и съели недельный запас, очень много, – пожаловался он. – Вы выглядите очень усталой.
– Очень-очень, – согласилась она и опустилась на ближайшее мягкое сидение. – Иди, отдыхай и слугам прикажи. Пусть все остается, как есть. До завтра.
– Очень великодушно с вашей стороны госпожа, но что скажет господин?
– Дядя? – переспросила она. – Пусть что-нибудь скажет. Побью. Я так зла на него, что перечить он не посмеет. Всем отдыхать!
– Слушаюсь, госпожа, – Урсу послушно удалился в темноту, однако добавил из далека. – Не засните здесь.
Она не могла заставить себя подняться. Огни светильников уже расплывались перед глазами, клонило в сон. Длилось такое состояние недолго, пока в зале не раздался шум. Мгновенно она оказалась на ногах и схватила кого-то, приблизившегося к ней.
– Дядя? – она выдохнула облегченно.
– Что за дикость! – заявил он. – Что ты себе позволяешь, Дана! Я старше. Я требую почтения. Твое поведение при гостях неоправданно грубое. Это не армия и не дикие места – это столица. Ты публично унизила меня.
– Ты обещал, что гости не будут доставлять мне неудобства. Ты обещал позаботиться. А в результате я отбивалась от старух, свах, вожделеющих юношей и мужчин. Я в ярости, – прошипела она.