Метет, метет.
Ни следов уже не видно, ни дорог.
Эта комната моя, как островок.
И поет…
Чей-то голос мне послышался во сне.
Чей-то голос, чей-то голос за стеной,
Чей-то голос над моею головой.
Чей-то голос слышен мне едва-едва,
Звуки плавно превращаются в слова.
Чей ты голос? Имя назови твое.
Мы с тобою в этой комнате вдвоем.
Мы с тобою в этой комнате одни
Вес столетия, вес годы и все дни.
Кружит, кружит, кружит снег,
Метет, метет…
Чей-то голос мне во сне
Поет, поет.
Ни следов уже не видно, ни дорог.
Я один, и голос этот одинок.
Ты не прячься, ты со мной заговори.
Если что-то не услышу — повтори.
Непонятны и чудны слова твои.
Назови себя, не бойся, назови.
Как звали меня изначально, в ночь после рожденья,
Когда испеченная Словом Господним земля пахла так, будто свежий пирог?
И что началось для меня — восхожденье иль грехопаденье?
Я дверь отворила и, воздух глотнув, переступила порог.
И голову пряча в ладони от Божьего гнева,
Бежала я прочь по горячей и влажной земле.
И голом твой в уши шептал мне: «О! Ева! Любимая! Ева!»
Твой голос мне в уши шептал, но, быть может, не мне.
Я помню, что после меня называли Марией.
Названия помню тех мест: Вифлеем, Назарет и Магдала.
Волхвы мне даров не дарили, судьбы не гадали,
Но звезды далеких миров мне лицо озарили.
О, если б все беды мои от людей оставались сокрыты?
Но снова, босая, на грешную землю ступаю.
Нашелся чудак, называвший меня Маргаритой —
Достаточно было имен — я иных не желаю.
Достаточно было времен — я иных не желаю.
Душа отболела — пускай и твоя отболит.
Ты ищешь меня. Ты не можешь иначе — я знаю.
Ты ищешь меня, за меня принимая Лилит.
Кто был здесь? Только что… Незримый, еле слышный…
А я не удержал. Как глупо и нелепо!
Всего земного радостней и выше,
Казалось мне, меня коснулось небо.
Что в этой жизни жизнь? Прикосновенья
К природе, к людям, к разуму и счастью.
Прикосновений краткие мгновенья,
Продлить которые не в нашей власти.
И слава богу! Не пресытиться плодами,
Не преломить касаясь, не нарушить.
В руках у нас все то, чем обладаем,
В конце концов становится игрушкой.
Но я запомнил все, чего касался
Дыханьем, пальцами, губами и глазами.
Коснулся — и прошло. Но тонкий след остался,
А значит, я живу и твердо это знаю.
Живу и жду иных прикосновений
Иль тех же самых — были бы случайны.
И в том, что не владею, не было б сомнений,
А значит, не желаю знать чужие тайны.
Живу и жду, и верю — не напрасно.
Но не скажу, каков бы ни был случай:
Остановись, мгновенье, ты — прекрасно!
Немедленно прекрасное наскучит.