- Это что сейчас было? Я не понял, - проговорил Прищепа. - Это мы такое сделали?
- Отстань от меня. Я сам ничего не понимаю! - огрызнулся отец Евсей.
- Как не понимаете? Вы же священник. Все святое писание прочитали, - не унимался Федор.
- В святом писании об этом ничего не сказано.
- Я всегда знал, что Господь Бог не обо всем упомянул в своем сочинении, - многозначительно заключил староста.
- Не богохульствуй, а то прокляну! - возмутился дьяк.
- Все. Молчу, молчу. Больше не буду. Люди перекрестились, и подводы двинулись по направлению к селу.
Крымский тракт протянулся прямой стрелой через дикое поле, разрезая его надвое. Лишь иногда он изгибался, чтобы обойти огромные камни или овраги, встречающиеся на его пути. Кто и когда накатал эту дорогу, было неизвестно. Казалось, она была в украинской степи всегда, от самого сотворения мира. Летающему высоко в небе коршуну, не было понятно, где же начало, а где конец у двигающейся по тракту казацкой армии. Края войска, возвращающегося на Запорожскую Сичь, прятались за горизонтами.
- Пан полковник. Вас кошевой атаман зовет, - обратился к Игнату вестовой. Казак не сразу понял, что это его зовут. Он еще не привык к своей новой должности.
Игнат оставил полк и, выехав в поле, пошел наметом, стараясь догнать начало колоны. Быстро двигающийся по степи конь Голованя, как будто срезал верхушки ковыля. Они разлетались в разные стороны, словно ядра, выброшенные из пушек.
Впереди армии ехал хорунжий с головным знаменем Запорожской Сичи. За ним следовал кошевой атаман с полковниками. Куренные атаманы были со своими отрядами.
- Вы звали меня, Батько атаман? - спросил, подъехавший Игнат.
- Вот что, полковник. По пути будет имение покойного Кульбаса. Ты, как новый атаман полка, должен заехать к его жене и сообщить горестную новость, - грустно сказал Иван Шульга.
Головань молчал, отведя взгляд в сторону. Кошевой внимательно посмотрел на Игната и произнес:
- Я понимаю, что такой визит не из приятных. Но так уж заведено. А потом догонишь нас. Только долго не задерживайся. Ты мне нужен будешь на Запорожье. Дел у нас еще много.
- Ладно, Батько. Все исполню.
Головань повернул коня и не спеша поехал к своему полку. По дороге он думал:
" Ну, что я скажу Инге? Как вообще мне себя вести? С одной стороны теперь уже ничего не мешает нашей любви, а с другой - что же сейчас свадьбу устраивать? Не успели похоронить Кульбаса, и уже веселье затеяли! Не по-людски все это!"