- Ладно, батько, ладно. Не надо. Перестаньте. Вот дела-то. Что я Вас обидел чем? Я же ничего такого не сказал.
Голованю, вдруг, стало жалко этого старого одинокого человека. Чем-то он ему напомнил отца. Коцюба успокоился и спросил:
- Так, какой же твой полк?
- Бывший полк Кульбаса. Казаки попросили меня назначить, после гибели атамана.
- Ну, слава Богу. А то я уже переживал. А под твоей рукой порядок будет в войске. Я знаю, что говорю. Что делать собираешься, если не тайна?
- Завтра возвращаюсь на Сичь. Там, дел еще много. Думаю, кошевой теперь на ляхов двинет армию.
- Оно, конечно. После того, как татарам перца под хвосты насыпали, теперь можно и шляхту почастувать, чтобы поскромнее себя вела. А панне Инге уже сообщил о гибели полковника?
- Да, сегодня заезжал к ней. Она очень расстроилась. Завтра утром наведаюсь. Пусть немного успокоится. Хотел попросить тебя об услуге одной, диду.
- Говори, для тебя все сделаю.
- Если, вдруг, панна Инга обратится к тебе за помощью, не отказывай ей. Это, ведь, она нам тогда помогла полковника на ноги поставить. И кто ведьма, она догадалась. Без её помощи, я бы не справился.
- Конечно, помогу! Смотри, как получается, с виду такая вельможная панна, а какая хваткая! Никогда, не подумал бы.
- Ну, ладно, диду. Пора мне отдыхать. А то завтра дорога дальняя, а я и сегодня целый день в седле.
Выпили еще по одной чарке за славу казацкую и легли ночевать.
Сотник Яворной сидел в своей хате темнее дождевой тучи. Грусть одолевала его. Тосковал он по жене своей, безвременно ушедшей в мир иной. И уж, так ему хотелось её увидеть вновь, обнять, поцеловать, что не знал уже, как быть. Думал было выпить горилки, только не принимала душа оковитую. Так и стояла, налитая до краев чарка на столе, не тронутая.
"Что же за тяга у меня к Марыле такая?" - думал сотник, глядя затуманенным взором перед собой.- Если бы можно было опять с ней встретиться". Губы Яворного сами собой зашевелились, и он прошептал: "Марыля, приди ко мне. Прошу тебя. Не могу я без тебя". В это самое время на улице поднялся ветер, ударил гром, и сверкнула молния.
Сознание вернулось к сотнику. Он, как будто, проснулся. Перед ним стояла его жена. Яворной вскочил с табурета и попятился назад. Упершись в стену, он остановился. От неожиданности не мог прийти в себя, и все время бормотал несвязанные слова:
- Это, как?.. Что это?... Ты же умерла...
Марыля стояла перед сотником в белой прозрачной сорочке до пят. Сквозь тончайшее полотно, хорошо просматривалось её обворожительное тело: упругие будра, тонкая талия, налитая выпуклая грудь, с торчащими сосками, которые, казалось, сейчас прорвут ткань. Черные волосы рассыпались по плечам. Темно-карие глаза сверкали бесноватыми огоньками. Слегка приоткрытые губы прошептали: