В феврале в Москве состоялся суд над арестованными в сентябре 65-го писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем. Синявского осудили на 7 лет лагерей, Даниэля — на 5. Владимир Высоцкий попал в это дело совершенно случайно (у Синявского нашли его записи), но после этого сверху была спущена негласная директива: «Высоцкого — прижать!» За весь 1966 год он не дал и десятка публичных концертов и в марте, в беседе с О. Ширяевой, опасливо вопрошал: «А твои знакомые не отнесут мои записи кой-куда?
I о*
\Ш по лезвию бритвы
Меня сейчас поприжали с песнями». В том марте он снялся в фильме «Саша-Сашенька», но его имя из титров вообще убрали.
К лету подоспели съемки в фильме про альпинистов «Вертикаль», и Высоцкий в августе уезжает в Иткол. И хотя в одном из писем оттуда он признается жене: «Глядишь, впервые за несколько лет отдохну без работы, без водки», но поначалу такой отдых не слишком стимулирует его творчество. 12 августа он пишет жене: «Режиссеры молодые, из ВГИКа, неопытные режиссеры, но приятные ребята, фамилии режиссеров: Дуров и Говорухин. Фильм про альпинистов, плохой сценарий, но можно много песен, сейчас стараюсь что-то вымучить, пока не получается, набираю пары...
Мыслей в связи с этим новым, чего я совсем не знал и даже не подозревал, очень много. Вероятно, поэтому и песни не выходят. Это меня удручает. Впрочем, все равно попробую, может, что и получится, а не получится — займем у альпинистов, у них куча дурацких, но лирических песен, переработаю и спою».
Насколько удивительно сегодня читать эти строки, зная, что Высоцкий в конце концов вымучил из себя целую серию прекрасных песен: «Песня о друге», «Вершина», «Мерцал закат», «В суету городов», «Скалолазка». Даже фирма «Мелодия», расчувствовавшись после их прослушивания, выпустила в свет гибкую пластинку с этими песнями. Это была первая официальная пластинка Владимира Высоцкого.
Трудно сказать, что послужило тогда источником внезапного вдохновения для Высоцкого, может быть, то, что его «поприжали» с блатными песнями, а может быть, и то, о чем он случайно подумал в номере гостиницы и о чем тут же написал жене: «Сижу я, пишу, а отовсюду — музыка, внизу в холле местные массовики наяривают на аккордеоне и рояле какую-то жуть, кажется, арабское танго, а из соседнего номера подвыпившие туристы поют какие-то свои песни, Окуджаву и Высоцкого, который здесь очень в моде, его даже крутят по радио. Это меня пугает, потому что, если докатилось до глухомани, значит, дело пошло на спад».
Августовское «сидение» в иткольской гостинице подарило людям прекрасные песни и помогло Высоцкому преодолеть ситуацию декабря 65-го, когда он писал другу детства И. Кохановскому в Магадан: «Моя популярность песенная возросла неимоверно. Приглашали даже в Куйбышев, на телевидение, как барда, менестреля. Не поехал. Что я им спою? Разве только про подводную лодку. Новое пока не сочиняется».