— Антураж виноват, — снова вмешался Франсуа. — Я тебе говорил, такие декорации ей внушают ложное спокойствие. Обычная городская квартира, за окном солнышко светит, машины ездят… Ее надо сунуть в какой-нибудь подвал и для начала дать пару раз по гладкой мордашке. Можно, я с ней поработаю?
Сыграем в Билла и Монику, красотка, а если начнешь кусаться, кости поломаю, они у тебя тоненькие…
Ада, сбросив его руку, вскочила:
— Вы, пидора, понимаете или нет… Данил с превеликим удовольствием залепил бы оглушительную, смачную пощечину — так, чтобы рухнула в кресло.
Замахнулся — и с трудом удержал руку, сообразив, что ему хочется бить эту сучку. Не ради информации, не истины для, попросту бить и бить, пока с холеной мордашки не пропадет всякая спесь…
Он перевел дух, громко позвал:
— Митрадора Степановна!
Вошла Митрадора, в тренировочном костюме, без всяких, конечно же, регалий. Воззрилась на Данила с равнодушной готовностью обученной овчарки.
— Вот такое дело, Митрадора Степановна… — протянул он, сам чуточку испугавшись полыхнувшей в нем вспышки злостной радости, чуть ли не садистского удовольствия. — Эта дама никак не хочет быть со мной откровенной, а мне меж тем жизненно необходимо, чтобы она спрятала подальше гонор и ответила на все вопросы… Не проведете ли воспитательную беседу? Я вас не ограничиваю ни временем, ни прочим… Только чтобы соседи, боже упаси, не подумали ничего такого…
— Слушаюсь, — невозмутимо сказала Митрадора, подошла к сидящей, взяла двумя пальцами лацкан серого пиджачка в стиле «унисекс» со сверкавшей на нем затейливой брошью, россыпью немаленьких бриллиантиков. — Упаковку беречь?
— Желательно, — кивнул Данил.
— Понятно… Франсуа Петрович, не одолжите ли ремешок? — она требовательно выкинула руку так, что Франсуа, не медля, расстегнул тяжелую пряжку. — Благодарю вас, голубчик…
Ада, наконец, начала всерьез беспокоиться, но до полной кондиции не дошла. Вскочила из кресла, вскрикнула с истерической ноткой в голосе:
— Уберите эту старую…
Данил едва успел проследить движение руки своей верной сподвижницы.
Короткий безжалостный тычок в солнечное. Ада вмиг захлебнулась собственным дыханием, обмякла Митрадора ловко притиснула ее к стене, сжав двумя пальцами горло под подбородком, свободной рукой проворно расстегнула пуговицы сверху донизу, в секунду справилась с застежкой черного кружевного лифчика, погладила по груди с грубой, расчетливой медлительностью:
— Если начальство приказывает, нужно быть откровенной, дукат мой фирменный…
— Не увлекайтесь, — бросил Данил через плечо, направляясь к двери. — Дело прежде всего.