Прихватил свободной рукой транзистор. Вышел, не спеша поднялся на второй этаж, прошел в конец тихого коридора.
Две комнаты отдыха — обширные, с высокими потолками, как все покои в этом здании эпохи архитектурных излишеств, — были обставлены отнюдь не бедно, чтобы при нужде служить и гостиничными номерами для разных «випов», и местом уединенного развлечения для таковых. Данил прекрасно знал от Климова, что кое-кто из приближенных к главе «Клейнода» лиц использовал «отдыхалки» для собственных амурных дел, но и не думал препятствовать, намекнув лишь в свое время, чтобы тщательно убирали за собой и казенное добро не портили.
Наверняка ни единая живая душа не сунулась бы в эти «нумера», знай заранее, что их по приказу Данила с самого начала напичкали должной аппаратурой. Но кто бы им проболтался? Не Данил, конечно, и не его спецы…
В комнате царил полумрак — плотные шторы тщательно задернуты. Только Верочкина блузка белела — она лежала на широком диване, прикрыв ноги клетчатым пледом. Завидев Данила, легонько ворохнулась, приподнялась на локте.
Данил прошел к дивану, включил лампу на столике. Молодая женщина поморгала от неожиданно залившего ее неяркого света, бледно, растерянно улыбнулась. Подсунутое Пашей снадобье брало свое: она сейчас пребывала в чуточку сдвинутом состоянии, и воля малость подавлена, и легонькая прострация имеет место быть…
Данил придвинул мягкий стул, уселся так, чтобы его лицо не попало в конус неяркого света. Вера все еще улыбалась — вяло, отрешенно:
— Эти ваши штучки…
— Такова се ля ви, — сказал Данил. — Вера-Верочка-Вероника, Вера-Надежда-Любовь, а «веритас», как известно прилежным ученикам, на классической латыни означает «истина»…
— Вы со мной играете?
— Нет, — сказал Данил, тихонько выпил полбутылки и отставил ее подальше. — Или — почти нет. Игра — это всегда притворство, а я нисколечко не притворяюсь, Вера. Я вам сочувствую, я вам и в самом деле сочувствую, я ценил и уважал вашего мужа…
Вялый всплеск агрессии:
— Как охотник — натасканную легавую?
— Вера, вот так со мной не надо, — сказал Данил. — Серега не был юной гимназисткой, а я не был богатым ловеласом… Он делал определенную работу, которую выбрал себе сам. Добровольно. И не хотел другой. Его полностью устраивала эта… Он, кроме того, был взрослым, психически здоровым человеком и потому прекрасно отдавал себе отчет, что его работа опасна, иногда. Вот я вам вкратце обозначил свои соображения по поводу… У вас нет возражений по существу? Серьезных, взрослых?
Она отрицательно помотала головой, роскошные белокурые волосы закрыли лицо. Данил нагнулся и двумя пальцами убрал светлые пряди за уши. Пояснил: