Удар левой по ребрам — несильный на сей раз, определенно игравший роль завершающего мазка кистью.
— Ты, морда очкастая! — рявкнул ему в лицо незнакомец, обдав густым запахом табачища. — Кончай шнырять по городу, понял? В речку спущу, с камнем на ногах! Чтобы духу вашего здесь не было, москали долбаные! Понял, спрашиваю?
Данил слабо трепыхался, всем своим видом давая понять, что из-за пережатого горла не в состоянии издавать осмысленные звуки. Противник, похоже, и сам это наконец сообразил. Внезапно отпустил его (Данил пошатнулся, налетел спиной на стенку и едва не упал), обернулся на свист подельничков. И все пятеро, стуча подошвами, быстрее лани рванули во двор, в ту сторону, откуда и появились. В три секунды исчезли с глаз, как не было.
Кто-то, привлеченный шумной возней, уже заглядывал в арку на противоположном конце, окликнул, пока еще спокойно:
— Эй, что там?
— Да ничего особенного… — откликнулся Данил, повернулся к своим:
— Ходу!
Первым оказался под открытым небом, в обширном тихом дворике с рядками густых кустов, беседками и детскими качелями. Слава богу, посторонних свидетелей не оказалось. Двор давно знакомый, проходной, ищи-свищи тех злодеев, если у них поблизости стояла машина, ни одна собака не разыщет…
Он свернул в аллейку, добрался до беседки и опустился на узкую деревянную скамейку, изрезанную перочинными ножичками многих поколений. Ребра побаливали, но не похоже, чтобы сломаны. Брюхо и плечо почти что и не болят.
Хуже бывало, в общем…
Рядом плюхнулись спутники. Особых повреждений у них Данил не усмотрел — у Паши разбита нижняя губа, у Багловского поперек лба тянется впечатляющая, кровянящая ссадина, оба охают и морщатся, оба изрядно испачканы, но в общем и целом никак нельзя назвать происшедшее разгромом. В юности, на танцульках, бывало, получали и почище…
Сняв пиджак, Данил сокрушенно вздохнул: пропал клифт, придется в чистку отдавать. Принялся носовым платком оттирать, как мог, рыжую кирпичную пыль.
Запасные очки в чемодане имеются, а вот столь уродски скроенный пиджак был один, накрылся реквизит…
Паша кратко и эмоционально охарактеризовал ситуацию — не столь уж и сложной трехэтажной конструкцией.
— Это ты зря, — сказал Данил, потирая ребра. — Не заслуживает наша битва таких слов. Наоборот. Радоваться надо. Не было у нас живого, материального врага — и вот он, сам вынырнул, как чертик из коробочки, после чего никаких сомнений в его подлом существовании не остается. Это успех, господа… Это мы в выигрыше, а не они.
— Теоретически все так и есть, — с кривой ухмылочкой сказал Багловский, старательно промокая носовым платком ссадину. — А вот на практике — все бока болят. Качественно приложили, твари.