Павел умоляюще поглядывал на меня: «Спаси от атаки, изнемогаю», но внешне спокойно рассказывал Вике, что в этих случаях больное сердце не удаляется, а к нему, как бы на помощь, подключается новое, вдвоем они работают до тех пор, пока старое, передохнув, восстанавливается, а новое отторгается организмом.
— А искусственное может прижиться? — Вика в своем усердии казаться интересной, внимательной собеседницей так близко придвинула к Павлу свое лицо, что ему, бедняге, приходилось говорить в сторону, чтобы не дышать женщине в открытый рот.
— Почему бы нам не спеть хором? — предложила вдруг Соня, подмигнув мне. — Вика, есть возможность отличиться!..
Павел тут же встал из-за стола и, сказав, что ему надо позвонить, вышел в коридор.
Вика побежала следом, спрашивая на ходу:
— А правда, что теперь врачам помогают отпечатки пальцев?
— Помогают, помогают. — Павел сказал мне: — Геля, ты мне нужна.
Я сама уже хотела прийти ему на помощь. Он извинился перед Викой, увел меня на кухню.
— Устала, моя хорошая? —Он заглянул мне в глаза. — Устала, конечно. Не надо было так широко отмечать твой день.
— Разве с Соней сладишь?
— Пожалуй, она права — юбилей! Но куда тебе спрятаться, отдохнуть? — Муж поправил мне прическу, похвалил: неплохо. — До сих пор подарок не привезли, я заказывал еще в прошлом месяце, ты уж извини,— не принесут, съезжу сам... Не обижаешься? Таким непредусмотрительным я оказался!
— Ну что ты? Обижаться на тебя?!
— Спасибо, что ты у меня есть...
Павел обнял меня, моя щека коснулась его щеки,— ростом мы почти одинаковы, правда, у меня высокие каблуки. Хорошо мне, уютно стоять рядом с мужем. От его рук, обнявших меня, стало жарко, но я боюсь пошевелиться, боюсь что-то утратить. Вот так бы всю жизнь.
А что, если бы Павел узнал, что кто-то считает меня подлой, что однажды мне бросили в лицо «предательница» и я, как тяжелобольной, покорно проглотила горькую пилюлю? Слово это живет во мне по сей день, как старая рана: в теплынь о ней забываешь, а в непогоду она мучительно ноет...
Виктор...
Это было лет десять тому назад, мы оказались лицом к лицу в переполненном автобусе. Водитель будто нарочно резко притормозил машину, чтобы стоявшие в салоне пассажиры сдвинулись, утряслись, как яблоки в мешке. Я хотела схватиться за поручень, но рука моя не дотянулась, и тогда кто-то удержал меня, помог устоять. Я подняла голову и увидела Виктора. Как бы он ни изменился, какие бы очки теперь ни носил, я сразу бы узнала его. Наши взгляды столкнулись и беспомощно заметались в поисках спасения, словно между нами, плотно прижатыми друг к другу — не отодвинуться, не отвернуться,— вдруг провалился пол автобуса.