Душманы собираются заснять казнь на видеопленку. Один из них, стоя перед объективом камеры, на арабском языке рассказывает, что он намерен делать. Он вертит перед объективом этой ужасной пилой. Пленный солдат, тот, кто думал о детях, замечает пилу. Вижу, как его глаза широко раскрываются — он осознает только сейчас, куда его привели. И некоторое время стоит неподвижно, даже не дыша. Тот же юный пленник всё смотрит в небо, всё улыбается... Нельзя, чтобы он перестал улыбаться... Но что же делать? Как помочь?
Один из бандитов замечает улыбающегося солдата. Он подходит к пленному и на ломанном русском языке еле выговаривает:
«Вот с тебя мы и начнём».
Двое других берут солдата за локти связанных рук, думая, что он будет сопротивляться. Но он не сопротивляется...Дальнейшее описывать не буду. Слишком жестоко. И очень больно, поверьте, жутко больно это вспоминать...
Я как будто просыпаюсь всё в том же месте — у двери старинного сруба. Очнувшись, я замечаю, что безудержно плачу, сидя и положа голову на грудь красавице Лене. Она, сидя на коленях рядом со мной, придерживает мою голову одной рукой, другой же ласково гладит мои волосы. Она тепло шепчет мне:
— Не надо. Успокойся, Максим.
— Лена, — я пытаюсь внятно говорить, но разговор получается только сквозь всхлипы плача. — Лена... Там... т-там...
— Я это уже видела, Максим. Такие картины иногда посещают нас, стоит только закрыть глаза… Поэтому я знаю, — она отвечает, а мне неожиданно вспоминается седая прядь в её волосах... Белая, как снег, прядь...
— Ты видела? — переспрашиваю я.
— Да, Максим. Я знаю, как это больно... Это больно только до тех пор, пока воспринимаешь увиденное через понятия о добре и зле, на которых вы воспитаны. Вы не знаете, как воспринимать иначе, потому что это внедрено в ваш геном, это сформировано в вас, как нейрохимические цепочки ваших стандартных реакций на действительность, этим пропитано ваше подсознание… Между тем такое восприятие – это иллюзия. Добра и зла нет. Плохого и хорошего нет. Понимаешь, это иллюзия ваших чувств. Ничего плохого в увиденных тобою картинах не было. Ничего плохого не случилось ни с теми солдатами, ни с подростками, ни с детенышами морских котиков. В это трудно поверить, и тем более мне это трудно объяснить, но я уверяю тебя – с ними ничего не случилось… Потому что все вокруг есть Любовь. Помнишь, Иисус говорил, что Бог – это Любовь? Бог бесконечен, Он везде… Это значит, что все вокруг тебя – это Бог, все, что ты видишь – это Любовь… То, что ты видел, это была Любовь, самая сильная Любовь во Вселенной… Ты видел Любовь, а тебя трясет и ты плачешь. Ты просто не понимаешь, ты не видишь истинной картины. Ты не веришь, что все вокруг – Любовь, ты веришь в смерть, в то, что тебе что-то угрожает. Это очень ограниченное понимание жизни, Максим, но именно так вы и живете там… Пойми – это только созданная Люцифером компьютерная игра – игра, и не больше. Просто вы там совершенно забыли, что когда-то захотели в нее сыграть, не сидя перед экраном с джойстиком в руке, а в качестве самих героев игры – вы захотели попасть за экран и посмотреть – каково это – быть там? И на самом деле каждый из вас проживает тот опыт, который он страстно хотел прожить. Даже тот солдат внутренне всегда хотел пережить то, что с ним случилось. Все они хотели это пережить. И на самом деле никто из них не умер – все они, как и прежде,