Частной наша армия станет потому, что в России уже практически исчезло государство, оно приватизировано и превратилось в корпорацию с условным названием «Газпром» — «Роснефть» — «Ростехнологии». Армия будет обслуживать интересы этой корпорации, а не страны Россия.
На некоторое время ВС РФ окажутся единственной в мире частной армией с танками, самолетами, кораблями и подлодками и даже с ядерными ракетами. Но эта особенность довольно быстро исчезнет. ВВС и ВМФ уже сейчас находятся в состоянии коллапса, РВСН очень близки к нему, практически исчезнет и высокотехнологичная часть сухопутных войск, останется одна пехота. Которая будет ориентирована на выполнение характерных для частных армий карательных функций. Мотивация личного состава будет воспитываться соответствующая. К защите Родины она не будет иметь никакого отношения. Тем более, корпорация ведь и не может быть родиной.
При серьезной внешней агрессии подобная армия исчезнет «как сон, как утренний туман». История знает такие примеры. Танка, сдерживающего дивизию, и брига «Меркурий» в такой армии быть не может. А если случайно и найдутся — что ж, в семье не без урода. Общей картины это не изменит. Умирать больше никто не захочет. Поэтому умрут все.
Ауалоно муэло
Закатные сказки Александра Шарова
Быков Дмитрий
К столетию Александра Шарова появилось несколько публикаций, вспомнили главным образом его сказки, книгу очерков о сказочниках «Волшебники приходят к людям», дружбу с Чичибабиным и Галичем — словом, раннеперестроечный набор плюс некоторая советская ностальгия. Очень хорошо уже и то, что о Шарове заговорили вообще. В конце концов, сборник его сказок и фантастики лежит без движения в «Астрели» уже год, предисловие написал Борис Стругацкий, книгу составил Владимир Шаров, которого, слава Богу, никому представлять не надо и который приходится А. И. родным сыном, доказывая, что природа отдыхает на детях далеко не всегда (кстати, почему-то именно у детских писателей эта закономерность срабатывает редко: дети Драгунского — Денис и Ксения — ничем не уступают блистательному отцу, Николай и Лидия Чуковские писали отличную прозу, и как бы я ни относился к братьям Михалковым, бездарями их не назовет и заклятый враг). Теперь, может, дело сдвинется, и сказки его, не издававшиеся двадцать лет, вернутся к читателю; но вопрос о шаровском чуде, о его механизмах, остается. Множество читателей моего поколения опознавали свой, так сказать, карасс по цитатам из «Ежиньки» или «Мальчика-одуванчика», но я никогда не задумывался, почему так выходит и в чем вообще шаровское ноу-хау. Я просто читал все, что у него выходило, — не только сказки, разумеется, но и фантастику, и взрослую реалистическую прозу, и воспоминания. В детстве особенно точно опознаешь все качественное — ребенок, хоть ты его выпори, не станет читать тухлятину, у него собачий нюх на подлинность, до всякой рефлексии. Скажем, дочь моя легко и без всяких понуканий читает Пелевина с девятилетнего возраста, Алексея Иванова — с двенадцатилетнего, а там подоспели Кафка с Акутагавой, тогда как читать девчачьи любовные романы или женские детективы ее не заставила бы никакая сила. Я читал Шарова и плакал над его прозой, совершенно не задумываясь, «как это сделано», и с тех пор не успел задать себе этот вопрос. Попробуем хоть сейчас.